У Ворона две жизни

– Что за ребячество? – сверху послышался бархатный голос Кирши.

Василиса вздрогнула и оглянулась. Аньяна охнула и зарумянилась, как спелое яблоко.

– Аньяна мне любезно поведала, что, оказывается, нас с тобой считают недостойными. Мол, мы здесь только потому, что за меня поручился Беремир, а за тебя – Атли.

– Так и есть, – пожал плечами Кирши.

Василиса опешила, а Аньяна протестующе замахала руками.

– Нет-нет, Кирши! Про тебя так никто не думает! Ты уже давно доказал всем, на что способен. И все знают, что командующая Мира считает, что ты достоин стать Соколом…

– Да без разницы, – оборвал её Кирши и повернулся к Василисе. – Пойдём, нам пора выдвигаться на задание.

Василиса поднялась из-за стола, и они с Кирши направились к выходу.

– Я думала, Атли нас к себе вызовет.

– Аргорад собрал у себя капитанов, поэтому Атли прислал ко мне гонца, – Кирши достал из кармана лист пергамента и протянул Василисе.

Она узнала крупный размашистый почерк Атли:

«Город Порт. На севере завелось Лихо[8]. Бродит по ночам, воет, пугает народ и таскает скот. Прогнать или уничтожить. Выезжайте сегодня. Удачи».

Василиса вернула пергамент Кирши.

– Мне нужно немного времени, чтобы собраться. Можешь сходить со мной или снарядить лошадей.

– Я уже попросил конюха.

Пока Василиса бросала вещи в седельную сумку, Кирши стоял у двери, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Василиса зашла в ванную комнату за гребнем, случайно задела забытый с утра таз для умывания. Тот с оглушительным звоном ударился об пол, мыльная вода расплескалась по всей комнате.

– Чубасья мать, – Василиса отскочила от лужи. – Кирши! Принеси мне, пожалуйста, тряпку. Она на окне сохнет.

Спустя несколько секунд он появился в дверях с половой тряпкой.

– Только осторожно, тут сколь…

Договорить фразу Василиса не успела, Кирши поскользнулся на луже и полетел на пол. Возможно, он бы даже сумел устоять на ногах, но Василиса попыталась его подхватить и сделала только хуже. Её нога поехала по луже, и оба они распластались на полу.

Несколько секунд они лежали молча, а потом Кирши расхохотался. Василиса тоже рассмеялась. Рубаха пропитывалась водой, холодом прилипая к коже. Воздух пах лавандовым мылом и солнцем. Тело покрывалось мурашками. Они взбирались по спине к затылку и разбегались по шее, ключицам и животу, заставляя ёжиться и смешно морщить нос. Василиса закрыла глаза и позволила себе раствориться в моменте чистого детского счастья.

– Никогда в жизни я так часто не оказывался на полу, как после знакомства с тобой, – отсмеявшись, Кирши закрыл лицо рукой.

– Согласна, с моей сногсшибательностью сложно спорить, – хохотала Василиса. – Боги, какая глу-упость!

– Ещё какая!

Василиса умолкла. Её рука соприкасалась с рукой Кирши. Совсем немного, но достаточно, чтобы почувствовать, как его сила, запертая в её теле, стремилась вернуться к хозяину. Она собиралась искрами на кончиках пальцев, но не могла оторваться от кожи и растворялась в воздухе, едва появившись на свет.

– Я… кое-что увидела тогда, – сказала Василиса. – Когда ты поделился своей силой.

Кирши напрягся, но не убрал руку.

– Что? – осторожно спросил он.

Василиса повернула голову набок, чтобы видеть его лицо.

– Зимний лес. Море. Кареглазый юноша у костра…

Кирши резко сел и закрыл лицо руками. Василиса поднялась следом.

– Что-то не так? – она хотела коснуться спины Кирши, но он вскочил на ноги.

– Всё в порядке. Наверное, ты увидела что-то из прошлого. Пойдём, а то не успеем добраться до ночлега засветло.

Кирши вышел из комнаты, а Василиса осталась сидеть на полу, глядя ему вслед. Сомнений не было – она увидела что-то важное. И будто переступила невидимую черту.

«Дело в юноше? – подумала она. – Кто же он?»

* * *

Всю дорогу до Порта Кирши был удивительно молчалив. А у Василисы утвердилось стойкое ощущение, что она сделала что-то не то. Лошади скакали быстро, и возможности поговорить особо не было.

В город путники прибыли на следующий день незадолго до заката. Порт встретил гостей людными улицами, разноцветными фонарями и музыкой. Люди пели, били в барабаны, стучали ложками и трясли бубнами. Их было так много, что передвигаться по улицам на лошади больше не получалось. Некоторые горожане шли с факелами, освещая дорогу двенадцати мужчинам, которые на своих плечах несли огромный деревянный идол Перуна. В мощных руках громовержца был топор, на голове – шлем, испещрённый рунами его имени. Люди искали у Перуна защиты, молили о помощи в избавлении от чудищ.

– Боги давно молчат, а люди всё ещё продолжают им молиться, – скептически протянул Кирши, провожая взглядом процессию. – От нечисти людей спасаем мы, а все благодарности этим деревяшкам.

– А я смотрю, ты не боишься гнева богов, – заметила Василиса.

– Думаю, им дела нет до меня. До всех нас.