У Ворона две жизни

Меч встретился с когтистой лапой, и она упала на землю, забрызгивая всё вокруг чёрной жижей. Леший не издал ни звука и попытался достать Кирши второй рукой. Вспышка лезвия – и голова чудища покатилась по ковру из хвои. Зелёные огни глаз потухли. А Кирши уже ринулся к следующему противнику. Одного он просто оттолкнул, повалив на землю, – огромные рога не позволят лешему быстро подняться. Второго – вспорол, будто рыбёшку. Третий оказался быстрее и успел атаковать. Кирши закрылся от удара мечом, но тут лешего смёл с дороги волк, и ещё одна голова покатилась по земле.

Кирши бросился к следующему врагу. Попытался разрубить его наискось, но леший увернулся. Колокольчики на его рогах звякнули, а когтистая лапа ударила Кирши в бок. Слишком вскользь, чтобы нанести глубокую рану, но достаточно сильно, чтобы свалить с ног.

Кирши упал на спину и в последний момент успел увернуться от вспоровших землю когтей.

Тёмный перекатился, вскочил на ноги и пнул лешего в грудь. Тот замахал руками, надеясь сохранить равновесие, но тяжёлые рога опрокинули его на спину. Кирши тут же снёс ему голову и откинул череп подальше от тела.

Атли тем временем успел разорвать ещё двоих.

Кирши огляделся, тяжело дыша. Вокруг было тихо. Все лешие неподвижно лежали на земле.

Атли зарычал и припал к земле, превращаясь обратно в человека. Кирши поднял и бросил ему сапоги.

– Шустрее, – бросил он. – Пока они не начали собирать свои головы.

Атли рукой вытер с лица чёрную жижу, что заменяла лешим кровь, и натянул рубаху.

– Шесть леших в одном лесу. Это что-то новенькое, – сказал он.

– Надеюсь, больше сюрпризов не будет, – ответил Кирши.

* * *

Белогор начертил на лбу Василисы какой-то знак. В нос ударил запах полыни, а кожу защипало. Сияна разорвала на Василисе рубаху, обнажив грудь, и Белогор начертил пальцем ещё один знак у сердца. Это была руна, незнакомая, странная, будто к рогатой руне «Мир» добавили лишних элементов – заключили её в круг и приписали пару новых изломов. Лучше рассмотреть Василиса не успела, руна вспыхнула золотом и исчезла, будто её и не было. Тем временем Белогор уже чертил руны на её запястьях.

Лучезар стонал на соседнем алтаре.

– Давайте поговорим, – Василиса не оставляла попыток образумить Белогора. – Всё ещё можно исправить, вы можете…

– Нам не о чем разговаривать. – Старый чародей перешёл к ее стопам. – Мы оба знаем, что не переубедим друг друга. К чему зря сотрясать воздух?

– Вы же были героем! Никогда не поздно всё исправить! – предприняла Василиса ещё одну попытку, но сама не верила своим словам. Ничего нельзя было исправить. Нельзя исправить смерть.

Белогор не ответил. Сколько бы потом Василиса ни пыталась заговорить с ним, получала в ответ только молчание.

Сияна принесла чашу с мутной белой жидкостью. Снова полынь, мак и что-то ещё, горькое и пряное, что Василиса не смогла угадать по запаху.

– Пей, – Белогор поднёс чашу к её губам, но Василиса отвернулась и плотно сомкнула губы. Так просто она не дастся. – Пей!

Сияна прижала голову Василисы к алтарю так сильно, что заныл затылок, и зажала нос. Белогор надавил ей на челюсти у ушей, и Василиса не выдержала.

– Вот так, – приговаривал Белогор, а она давилась горьким варевом, стараясь вырваться из цепких рук Сияны. – Ещё немного. Два глоточка.

Варево жгло губы и жаром разливалось в груди. Ноги стали ватными, сознание затуманилось, а сердце потяжелело и замедлилось, забилось гулко и сильно. Василиса чувствовала отголоски его ударов во всём теле, до самых кончиков пальцев. Глаза закрывались, и Василиса из последних сил сохраняла сознание. Она не сдастся так просто. Всё не может вот так закончиться. Это ещё не конец.

Она закашлялась, и Белогор вернул чашу Сияне. Упырица подошла к Лучезару. Он покорно выпил пьянящее варево. Сияна поцеловала его в лоб и осталась стоять у изголовья. Белогор встал за Василисой и положил сухие горячие ладони ей на голову. Его голос громом вознёсся к небесам. Голос Сияны вторил ему едва различимым эхом.

Проведи же меня сквозь миры,Дверь вселенных ты мне отвори.Путеводной звездой стань во тьме,На чужой, неизвестной земле.

Отыщи, приведи мне того,Кто для сердца важнее всего.Отражение в мире чужомПусть у нас обретёт новый дом…

Василиса с трудом могла разглядеть Белогора. Его слова врезались в сознание, но она перестала понимать их смысл. В голове снова начал жужжать невидимый пчелиный рой. Он всё нарастал и нарастал, пока наконец не овладел всем её телом. Василиса поняла, что дрожит.

Она не заметила, как в руках Белогора появился серп. Вид блестящего лезвия отрезвил Василису, пелена рассеялась, а сердце забилось быстрее.

– Вот и всё, – сказал он. – Спасибо за твою жертву.

– Нет, – выдохнула Василиса. – Нет-нет-нет-нет!