У ворот Петрограда (1919–1920)

Я останавливаюсь здесь не на каком-нибудь голословном газетном сообщении из «левых» кругов, а на «Заключении Ревизионно-следственной комиссии», образованной вскоре после крушения Северо-Западной армии ближайшим сотрудником и заместителем Юденича, упомянутым раньше генералом Глазенапом. Председателем этой комиссии состоял опять-таки не какой-нибудь «левый» обличитель, а один из столпов Северо-Западной армии, командир одного из ее корпусов, генерал граф Пален, который, как и остальные члены комиссии, исключительно военные, конечно, не имел явного намерения сгущать краски и таким образом «топить» своих друзей.

Во вступительном слове к своему «Заключению» эта Ревизионно-следственная комиссия говорит о своих задачах следующее:

«Приказом Командующего Северо-Западной армией генерал-лейтенанта Глазенапа от 30 ноября 1919 года образованы в городах Ревеле и Нарве Комиссии для обревизования тыловых учреждений армии, недостаточно организованная работа коих, а иногда и недобросовестное исполнение некоторыми из должностных лиц их служебных обязанностей послужили отчасти причиной неудач, выпавших на долю армии.

В исполнение этого приказа Комиссия, образованная в городе Ревеле 2 декабря 1919 года, приступила к обревизованию учреждений, подведомственных главному начальнику снабжения, причем попутно входила в рассмотрение документов учреждений бывшего Северо-Западного правительства, производя это лишь в тех случаях, когда данные имели связь с деятельностью ревизуемых военных учреждений. 22 января 1920 года последовал приказ о ликвидации всех учреждений Северо-Западной армии, и Ревизионная комиссия, будучи ограничена ввиду этого временем, вынуждена была сократить свою работу и не довести до конца обследование некоторых сторон деятельности ревизуемых учреждений и отдельных должностных лиц.

В своей деятельности Комиссия уделила исключительное внимание органам, снабжавшим фронт главными видами интендантского довольствия: обмундированием, продовольствием, медикаментами и санитарным имуществом, и приложила усилия к выяснению причин, почему фронт во всех этих отношениях был поставлен в исключительно тяжелые условия. Так, по имеющимся в распоряжении Комиссии данным, в средних числах сентября обмундирование на фронт почти совсем не доставлялось. Воинские чины, за редким исключением, были одеты во все свое, и эта одежда была совершенно не приспособлена к дождливому и холодному времени, одежда сильно поистрепалась, сапоги развалились, и у многих подошвы были подвязаны веревками, портянок не было, ноги были всегда мокры, покрыты водяными мозолями, так что не только большие переходы, но и непродолжительная ходьба причиняла страдания; белья не было, мыло совершенно отсутствовало – и люди не могли соблюдать чистоту, вследствие чего появлялись паразиты, расчесы и заболеваемость чесоткой. Солдаты ввиду этого плохо спали по ночам, не имели нужного отдыха и потому не могли удовлетворять тем серьезным требованиям, которые предъявлялись к малочисленной Северо-Западной армии».

После этого вступительного слова к резолютивной части Комиссия приступает к подробному изложению своей ревизионной работы. Не станем утруждать внимание читателя полным воспроизведением всех «дел», обследованных Комиссией, а вырвем из гущи ее работ наугад следующие два-три, бросающие обильный свет на общую постановку интендантской стороны Северо-Западной армии, и особенно на «деятельность» ее главного начальника генерала Янова и подведомственных ему чинов.

Отметим еще, что общественный элемент в трудах этой Комиссии не участвовал из боязни гласности. Своеобразный бойкот в этом отношении практиковался также к членам Северо-Западного правительства, оставшимся в Ревеле после развала Северо-Западного фронта и обладавшим ценными документами.

«Генерал Янов, – читаем мы в этом документе, – сам часто посещавший Нарву с докладами главнокомандующему, довольствовался словесным заявлением НЭХО (начальник этапно-хозяйственного отдела), что 75 % всего обмундирования отправляется на фронт, а 25 % распределяется среди тыловых учреждений. Такой словесный доклад вполне удовлетворил начальника снабжения, интереса к более близкому знакомству с деятельностью НЭХО генерал Янов не проявил, а при допросе в комиссии даже заявил, что ему не известна постановка дела у НЭХО в смысле техники и поэтому он не может сказать, действительно ли все предметы обмундирования и снаряжения полностью поступали на фронт.