Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – «смотр сил»

Шмаков: Вы слышали о том, что убийство совершено из-за наследства, а вопрос о том, существует ли это наследство, вас не интересовал.

Свид.: Нет, не интересовал...

Шмаков: Вы судебного следователя не спрашивали о том, что после сына мать является наследницей или нет?

Свид.: Я этим тоже не интересовался...

Шмаков: Затем зашла речь о Мифле, который тоже был замечен, – это не родственник Ющинского?

Свид.: Нет.

Шмаков: Затем зашел разговор о Латышеве, Рудзинском и Сингаевском. Потом зашла речь о Мосяке, Мандзелевском, и затем, дальше пошла версия о наследстве Ющинского. Так вот, вы считаете себя представителем прессы и отыскиваете истину, – как же в вашем сознании мирились все эти фамилии, друг к другу никакого отношения не имеющие, в частности даже Мария Мифле, которая будто бы отравила детей Чеберяк[овой]. Ведь, чтобы люди принимали участие в таком преступлении, как убийство, необходимо, чтобы в этом для них был какой-либо интерес. Так как вы объясняли, почему эти люди, может быть, понятия об этом деле не имеющие, почему они стали тем не менее принимать участие в этом ?

Свид.: Я не знал, знакомы ли они были между собой, или нет.

Шмаков

: Да вы себе-то давали отчет в тех сведениях, которые собирали?

Свид.: Конечно, но я не мог убедиться, так сказать, официально, что Назаренко сидит в тюрьме, или находится там-то, что Назаренко незнаком с Приходько, я не мог этого утверждать, как факты.

Шмаков: Я от вас хотел бы услышать ответ на вопрос, мною поставленный. Выходит так, что целая масса лиц была замешана в это дело, и что же, вас вовсе не останавливала мысль о том, почему они все сразу замешаны в этом преступлении и знали ли они друг друга.

[496] Если бы вы доставляли сведения только правосудию, то еще можно было бы примириться с этим, но ведь вы их в печать доставляли. Когда 18 числа вы подали первое заявление, вы сами говорите, что оно потом появилось в "Киевлянине", а второе ваше заявление появилось не только в киевских и петербургских, но даже и в заграничных газетах. Так что если вы своими сведениями решили делиться со всеми, то как же вы относитесь к своим обязанностям журналиста и представителя общественного мнения, когда вы даже не проверили данных, у вас имеющихся, и действовали, располагая данными случайными и почти взаимно исключающими друг друга?

Председатель: Так что выходит таким образом, что вы не отдавали себе ясного отчета, не понимали?

Свид.: Нет, я отдавал себе отчет, я понимал... У меня был разговор с полковником Ивановым, который сказал: "Вот вы подали заявление, но его не давайте газетам, а то вы испортите дело. У меня очень серьезные данные"... Я понял, что у него есть данные относительно тех лиц, на которых я указывал. Я считал, что дальше ждать я не могу...

Шмаков: Вы сами говорили, нам здесь, что Иванов располагал сведениями, а между тем сами говорили раньше, что Иванов вам сказал, что вы занимаетесь чепухой, глупости делаете. Так как же вы это согласуете с тем, что вы раньше говорили, и почему же вы могли определить, что сведения Иванова совпадали с вашими сведениями?

Свид.: Иванов мне сказал, что все это глупости, "а вот у меня к 1 мая все будет кончено. Я поймал преступников".

Шмаков: ...Вы уклоняетесь от моих вопросов. Я вас спрашиваю, как же вы согласуете два ваши утверждения. Раньше вы говорили, – Иванов мне говорил, что я занимаюсь чепухой и глупостями, а теперь говорите, что, по вашим соображениям, у Иванова были такие же сведения, как и у вас?

Свид

.: Потому что между первым заявлением Иванова о том, что я делаю глупости, и тем, что он собрал сведения был большой промежуток времени...

Шмаков: А вы сами не сознавали, что для уголовного дела несвоевременность даты опубликования может быть чрезвычайно вредна?

Свид.: Я понимал это, но тогда у меня составилось такое убеждение, что и сам прокурор хочет все это дело раскрыть...

[500] ...Грузенберг: Вы были у г. следователя, беседовали до 5 часов ночи, там были представители прокуратуры. Скажите откровенно, не сказал ли кто-нибудь из них: «куда вам, человеку неопытному, вмешиваться в такое огромное страшное дело, что вы можете там сделать, когда там работают судебная власть, охранное отделение, полиция».

Свид.: Они говорили иначе: «продолжайте работать, не выпускайте Чеберяк[ову] из рук, держитесь за нее обеими руками». А Лашкарев сказал: «Дайте [501] нам маленькую зацепочку, и мы привлечем ее к следствию»...

Грузенберг: Вы говорили, что полк[овник] Иванов считал, что 1-го мая раскроет все дело... И вот 5-е мая наступает, вы видите, что результатов нет, и 6-го мая подаете свое заявление, которое без вашего ведома появилось потом в печати. Когда это заявление без вашего ведома и согласия появилось в одной из киевских газет, что вам сказал полк. Иванов, что испортили вы его двухлетнюю работу или нет?

Свид.: Да, сказал: это ужасно непоправимая ошибка, что "Киевлянин" поместил это дело...