Убийства в Белом Монастыре

– Он… не совсем… – начал Беннет, запинаясь. – Возможно, он выкарабкается. Мне нужна теплая вода – где ванная?

Она лишь кивнула и открыла дверь у себя за спиной. Это была тесная комнатушка с клеенчатой занавеской и видавшей виды ванной с водогреем. Катарина уверенными пальцами чиркнула спичкой, газ загорелся с глухим хлопком, и желтовато-голубые огоньки отбросили блики на ее лицо. Она взяла таз.

– Полотенца. Там они тоже понадобятся. Простите, что вела себя как дурочка. Я пойду с вами. Но…

– Оставайтесь здесь. Его сейчас вынесут. Лучше на это не смотреть.

Они переглянулись, и вдруг она сказала нечто странное и неуместное:

– Вы же знаете, что я могу оказаться убийцей.

Когда он вернулся в комнату Бохуна, Мастерс стоял неподвижно, смяв записку в руке. Он принял таз с водой и протянул доктору Уинну.

– Они его вытащат.

Он на это и правда надеялся? Будет лучше, если Бохун умрет. Лучше, если издерганный, измученный человек, скрючившийся на полу, тихо покинет этот мир, чем пойдет под суд за убийство лорда Канифеста. И будет проклят, прежде чем закон достанет свою засаленную веревку и обольет его имя грязью. Беннет попытался представить, что же случилось вчера вечером. «Я проводил его до дома, и по дороге мы спорили». Это произошло после того, как Бохун встретил Канифеста в редакции газеты. Перед глазами у Беннета медленно краснела вода в тазу.

Когда ему наконец велели поставить таз, он услышал голос Мастерса.

– Вот, значит, как, – изрек инспектор. – Вот почему… Но можно ли было этого ожидать? Итак, что мы знаем? Он пришел сюда, взял револьвер из того ящика, – Мастерс показал, – и сел. Записку он писал долго. Посмотрите на длинные и короткие промежутки между предложениями. Полагаю, это его почерк? – Мастерс потер лоб. – Ладно. Значит, он держал это в руке, двумя руками целился себе в грудь, и оружие выпало, когда мы его поднимали.

Он протянул на ладони маленький треугольный серебристый предмет, с трещиной на одной боковине, быстро показал и сжал кулак.

– Могу я спросить, – раздался тонкий голос за спиной у Мастерса, – есть ли надежда?

– Не знаю, сэр.

– Стоит сострадать или нет, – сказал Морис Бохун, явив глас не подлежащего сомнению здравого смысла, который, если придется некстати, может чрезвычайно раздражать, – стоит сострадать или нет, полагаю, зависит от того, что он написал в записке, которую, насколько я мог видеть, вы читали. Нельзя ли узнать ее содержание?

– Я вас попрошу, сэр, – весомо, но тихо сказал Мастерс, – взглянуть на эту записку – это почерк вашего брата? Также я хотел бы спросить: неужели это все, что имеет для вас значение?

– Презираю глупость, – сказал Морис, делая ударение на каждом слоге, и на лбу у него выступила тонкая сетка жилок. – И боюсь, что он всегда был глупцом. Да, это его почерк. Теперь, когда… Значит, он убил Канифеста? Тогда стоит надеяться, что он не выживет. В противном случае его повесят. – И Морис сунул записку обратно Мастерсу.

Словно в ответ внизу загомонили голоса и затопали ноги. Доктор Уинн вскочил, Беннет поспешил в галерею. Он осмотрелся в поисках Катарины, но она исчезла – он отметил это с необъяснимой тревогой. Внизу, словно отражая его мысленные призывы, пронзительно звонил телефон. В коридоре было полно незнакомцев, несли носилки, а телефон все звонил и звонил.

– Не знаю, – донесся голос Мориса, – что задержало Томпсона. Ему известно, и это весьма четкое указание, что телефон в этом доме для того, чтобы на него немедленно отвечали. Вы что-то сказали, инспектор?

– Я хотел бы узнать, если вы не против, где были вы и все остальные, когда раздался выстрел?

Морис вышел в коридор, пропуская двоих мужчин в форме. Потом обернулся.

– Вы ведь не считаете, инспектор, что это еще одно убийство? И это действительно не так. Я сам первый оказался на месте несчастного случая. Боялся чего-то подобного, хотел поговорить с братом и понять, что еще взбрело ему в голову.

В комнате послышалось шарканье.

– Тише, парни, – прикрикнул доктор Уинн, – несите аккуратнее!

В мозгу Беннета возникли слова, нацарапанные на бумаге: «Да благословит тебя Господь Бог, Кейт. Прощай, девочка». За спиной человека в синей форме показался коричневый сапог.

– Боюсь, что это очередное убийство, – сказал Морис, глядя на тело, – которым вам придется заняться. Лорд Канифест… Да. Томпсон? Что такое?..

Томпсон, только что прибежавший, не мог оторвать взгляда от фигуры на носилках. Его лицо сморщилось, он судорожно сжимал и разжимал кулаки. Потом, когда Морис мягким насмешливым голосом принялся повторять вопрос раз за разом, тот взял себя в руки.

– Да. Сэр. Это просто… да, сэр. Я вот сказать хотел – там внизу джентльмен спрашивает мистера Беннета. Это сэр Генри Мерривейл, мистер Морис, и…

Беннет и Мастерс резко обернулись. Беннет едва не издал торжествующий вопль.

– …И вот еще, сэр.

– Да?

Дыхание Томпсона выровнялось, и он внятно произнес:

– Лорд Канифест хотел бы поговорить с вами по телефону.

Глава одиннадцатая

Охотничий хлыст