Убийственное совершенство

Он сунул правую руку в карман и сжал холодную рукоять пистолета. Избавиться от них будет легче легкого. Патронов у него достаточно. И Бог это одобрит — все, что стоит между ним и его целью, грешниками и отродьями Сатаны, подлежит устранению.

Капля пота стекла ему за ворот. Эти люди — они не должны были здесь появиться. Он мог все отменить, отправиться в гостиницу и приехать завтра. Но сегодня была самая подходящая погода, и Лара ждала его, и почему, в конце концов, какие-то обитатели сточной канавы должны задерживать его еще на день? Он уже написал Мастеру. Планы согласованы. Слишком поздно что-то менять.

Его била крупная дрожь, и он никак не мог решить, что делать.

Какая-то неведомая сила заставила его повернуть ключ в замке зажигания, завести машину, включить фары, выехать со стоянки и повернуть налево, в деревню, к оживленному пабу с забитой до отказа стоянкой, к дороге, ведущей к дому грешников.

Здесь надо свернуть налево, и дорога выйдет прямо к дому.

Нет, это безумие.

Он затормозил, развернулся и медленно поехал обратно в деревню. Думай. Думай. Ярость и злоба душили его и не давали сосредоточиться, и он сделал над собой мощное усилие. Думай.

Так. Ладно. Ладно.

Он проехал через деревню, вырулил на главную дорогу и повернул направо на развилке. И тут же до отказа выкрутил руль, пытаясь увернуться от встречного автомобиля. Машину развернуло и вынесло на обочину.

Он нажал на тормоз и на секунду закрыл глаза.

Пожалуйста, укажи мне, что делать, Господи. Направь меня. Направь меня.

Господь направил его на главную дорогу. Он проехал пять миль, уткнулся в перекресток с круговым движением и два раза объехал его. Все не так, все не по плану. Наверное, Господь испытывает его.

Разве Ты не достаточно меня испытывал?

Откуда-то из темноты вдруг вынырнула машина. Он ударил по тормозам, шины взвизгнули. Каким-то чудом ему удалось не впечататься ей в зад — они разминулись всего в нескольких дюймах.

Он свернул в первый же выход из кругового движения, не имея ни малейшего понятия, где он сейчас находится, съехал на обочину и поставил машину на ручной тормоз. Потом, тяжело дыша, уронил голову на грудь. Его охватила паника.

Он никак не мог разглядеть, что показывают часы на приборной доске, — глаза будто застилал туман. Двенадцать минут двенадцатого.

Он включил свет, достал фотографию Лары и замер. Милая, хорошая Лара. Ее улыбающееся лицо успокоило его и придало уверенности. И помогло собраться с мыслями.

В зеркале заднего вида показались огни. Он застыл. Через несколько секунд мимо с ревом промчался автомобиль.

Сорок пять минут. Через сорок пять минут все должно быть закончено.

Он проехал еще несколько миль. Впереди показалась незнакомая деревня. «ЭЛФРИСТОН», — гласил указатель.

Он резко затормозил, развернулся и неторопливо поехал назад, проделывая обратный путь; припарковался на неосвещенной подъездной дороге, ведущей к какой-то ферме, выключил мотор и постарался успокоиться и мыслить четко и ясно.

Машина с любовниками, появившаяся на стоянке у школы, — это испытание. Господь испытывал Иова, а теперь решил испытать его. Или предупредить. Если, когда он вернется, она по-прежнему будет там, то это знамение свыше, знак, что сегодня нужно все отменить. Но если ее не будет — значит, Господь дает ему зеленый свет.

В 11.45 он въехал в Кейборн и свернул на стоянку возле здания школы.

Любовники уехали.

Дождь понемногу утихал. Все еще шел, но уже не такой сильный. А вот ветер, наоборот, усилился. Хорошо. Он натянул тонкие кожаные перчатки, вылез из машины, заблокировал дверь и вынул из багажника пневматическую винтовку. Пересек стоянку, обогнул школу, проверил, все ли чисто и можно ли двигаться дальше, перебежал через дорогу и выскочил на раскисшую тропинку, идущую через поле. Сначала нераспаханное поле с остатками соломы, потом пастбище, примыкающее к саду грешников.

В руках он держал фонарик, но старался включать его не более чем на пару секунд и только через каждые несколько шагов. Тропинка была неровная, разбитая лошадиными копытами. Несколько раз он поскользнулся и едва не упал и два раза крепко выругался, когда его куртка зацепилась за кусты ежевики.

Он находился в прекрасной форме, но подъем вверх по холму, нервы и холодный воздух все же действовали. Он начал слегка задыхаться, сильно взмок в своей теплой одежде, и снаряжение с каждой минутой казалось ему все более тяжелым. Но, несмотря на это, в его сердце горел ровный неугасимый свет.

Из-за склона холма наконец-то показался дом грешников, неясная тень в двух сотнях ярдов от него. Во всем здании светилось только одно окно — в хозяйской спальне. И — о, радость! — в этот же самый момент свет погас.

Темнота!

Он почувствовал прилив адреналина и уже еле сдерживал волнение.