Убийственные именины

Аделаида, полюбившая спать в головах у Иосифа и каждую ночь вытеснявшая его с подушки, пулей метнулась через комнату к двери, распушив хвост, и стала скрестись, испуганно и жалобно завывая. Данила проснулся первым и сразу взял одуревшую кошку на руки. Потом он стал гладить трясущееся животное, приговаривая, что гроза — это совсем не страшно, что никто не даст в обиду глупую Адельку, а когда все закончится, то и жары такой уже не будет, а будет хорошо и замечательно, и прочее в том же успокоительном для кошек и детей духе. Дрожащая Аделька на руках у Дани скоро успокоилась и тоже стала всматриваться во влажную тьму за окном. Глаза Аделаиды с расширенными зрачками стали круглыми и совсем черными, и вспышки молний освещали их, словно воду двух маленьких темных озер.

Иосиф подошел к окну и встал рядом с Даней. Дождь хлестал, и не стоило высовываться наружу или романтично садиться на подоконник. С небес, точно в тропических широтах, падали уже не струи, а огромные водяные пласты, словно там, наверху, бравый пожарник опрокидывал холодную воду на измученную засухой землю целыми цистернами. Ветер трепал деревья во дворе, как резвящийся щенок — коврик в прихожей. Воздух становился все плотнее и холодней, и тут пошел град. В коротком свете молний, среди мелькающих веток и листьев, на фоне серебрящейся пелены дождя он был совсем незаметен. Но вскоре в окна стали залетать градины, огромные, с орех, и с силой ударяться об пол. Они летали по всей комнате и били больнее дробин. Пришлось вернуться в кровати и залезть под одеяла, спасаясь от обстрела.

— Дань, как ты полагаешь, это всемирный потоп? — осведомился Иосиф у приятеля, — Или просто уничтожение поселка Мачихино, навроде гибели Содома и Гоморры?

— Не думаю, что здесь образовалось такое ужасно-безнадежное гнездо разврата, как вы себе вообразили, Ося, — нарочито гнусавя, ответил Даня, — Я думаю, все ограничится маленьким торнадо. Потом по речке Моче пройдет небольшое, метров двадцать высотой, цунами, случится крохотное уютное землетрясеньице баллов в семь, а под фундаментом изотовской фазенды вскроет почву молодой энергичный гейзер. В честь вас, друг мой, его назовут "Газы Гершанка".

— Смех смехом, — заметил Ося, — а ураган-то был — кто выжил, тот помнит. Может, это сюрприз номер два?

— Тогда это будет наводнение. Лидия Евсеевна всплывет в окружении своей возлюбленной редиски, Вера кинется на мосток, где пережила самое сильное в своей жизни эротическое впечатление. Да и Павлу придется преодолеть отвращение к Алексисовым буратинам. Они, по-моему, чудное плавсредство.

Посмеявшись над этими веселыми картинками, оба как-то отвлеклись от стихий, бушевавших вокруг дома, и вернулись к страстям, клокочущим внутри него. Снаружи по-прежнему ревело и грохотало, будто над поселком проходило состязание безумных шаманов, но друзья почти не слышали торжественной грозовой песни вод и ветров. Так пропадает грохот далеких водопадов, когда рядом шуршит холодное тело змеи, проползающей в траве.

Воспоминания о подозрениях, накрывших всех именинных гостей поголовно, точно холодной серой тенью, здорово испортили Даниле настроение. Захотелось прямо сейчас сесть в машину и уехать, никого больше не расспрашивая, и не фабрикуя на свою голову новых версий. Но одновременно со страшным желанием удрать родилась мысль: бегство успокоения не принесет, а совсем наоборот — вызовет взрыв паники. Убегая, ты затылком ощущаешь, что невидимая и неотвратимая опасность настигает. И потом, за столь неожиданный отъезд ему пришлось бы долго извиняться перед родичами и здорово получить по шее от Георгия, которому будет не на чем самому уехать и Симу увезти. Все эти раздумья медленно проплывали в Даниной голове на фоне навязчивой, бесконечной тягомотины о хладнокровном убийце. Здесь, в Мачихино, находился негодяй, безнаказанно отправивший Варьку на тот свет в день ее рождения. Нет, видимо, придется остаться до конца.

Вчерашний Осин рассказ о взаимоотношениях Варвары с младшей дочерью привел Даню в ступор и смешал ему все карты, весь почти сложившийся пасьянс. Придя в себя, Данила красочно описал Иосифу исповедь Зинаиды, заклинания Фрекен Бок, истерику Веры Константиновны и импровизацию Павла Петровича. Но Иосиф лишь нудно твердил: "Наличие мотива для убийства — не гарантия причастности к преступлению". Данила соглашался, хотя изысканий своих так и не оставил. Наконец, сыщики-любители решили найти так никому и не показанное заключение из морга и прочесть его самым тщательным образом. Иосиф пошел, за неимением лучшего средства, с карандашом в руках штудировать медицинскую энциклопедию — на предмет изучения причин и симптомов инсульта. Если есть способ спровоцировать инсульт у человека с нормальным давлением — его надо было узнать во всех подробностях. Может, хоть тогда что-нибудь прояснится.