Убийственные именины

— Как мы, однако, засиделись! — он показал на пустую поллитру, — Уберите-ка ее со стола — примета плохая. Определенно, хороший триллер — друг тунеядца. Но вот что я вам скажу, мальчики: ваш скульптор-отравитель — обыкновенный паникер, да, впрочем, и большинство "подследственных" тоже, вроде того вдовца. Такие убивают от страха разоблачения. Вам бы успокоить этого трусоватого Казанову, и все нормализуется. А то он снова попытается девочку на тот свет отправить. Она ведь опасная для него свидетельница чего-то незаконного, за что и посадить могут… Но вот чего именно? — он вопросительно посмотрел на друзей.

Те недоуменно пожали плечами, после чего Данила предположил:

— Может, Алексис тоже цапался с Варварой и дал тетушке последнюю в ее жизни пощечину, а его увидела Лариска?

— Логично, — согласился доктор Вепреухов, медленно вращая в пальцах пластиковый стаканчик с водкой, — Или этот, как его там, Алексис… тьфу, что за имечко похабное! Он, скажем, уверен, что Лариса узрела любовно-полевые игры маман и мстит от ревности. Лариса-то может и не думала ни о чем таком… Да только если рыльце в пушку, невиновный человек тоже кажется подозрительным… Да, правильный вопрос соседка задала: кто же креслице-то пододвинул, поудобнее его поставил, а? Не пытались узнать? Хотя чего они стоят, все ваши измышления! Говорю, как эксперт: смерть Изотовой по всем показателям — следствие несчастного случая. Конечно, некая возможность, что случай спровоцирован, остается — доведение до инсульта в принципе предприятие возможное. Но следствие с самого начала пойдет в конкретном направлении — псу под хвост. Не советую высшую меру к убийце применять и по собственному, так сказать, почину. Это несколько опрометчиво. А вообще выяснить, кто тетеньку оглоушил мебелью по голове — святое дело!

— Да как же он мог это сделать?!! Как? — взмолился Даня, потрясая в воздухе кулаками.

Доктор осторожно взял его руку и аккуратно опустил ее на стол, потом напряженно подумал несколько минут и только тогда ответил на Данькин наболевший вопрос:

— Ее, вероятно, изрядно напоили, поставили это кресло посреди помещения, потом достаточно было вашу пьяненькую тетушку привести в комнату и слегка толкнуть в тщательно рассчитанном направлении. Только все это несколько претенциозно, как-то не по-русски.

— Да уж! — подал голос Иосиф, изрядно помрачневший за время беседы.

Труп блондинки находился прямо у него за спиной, и бедный Ося все время позвоночником чувствовал, что она лежит на холодном столе и коченеет. В таких условиях он никак не мог вникнуть в рассуждения и мечтал лишь об одном: поскорее убраться отсюда. Доктор проницательно посмотрел на него, понимающе улыбнулся и, наконец, подвел итог:

— Часть условий уже имелась: выдвинутое кресло, состояние опьянения у жертвы, несколько поссорившихся гостей и пара случаев рукоприкладства. Остальное убийца мог смоделировать на месте будущего преступления. То есть примерно семьдесят процентов талантливой импровизации. Ищите человека с фантазией, творческой жилкой и богатой эмоциональной жизнью. И камень за пазухой он довольно долго держал, может быть, несколько лет. Так что человек он выдержанный, не торопыга. Вот и вся информация, которую я, как специалист, могу предложить. Уж не обессудьте, ребятки! — и Василий Иванович лихо, словно его кинематографический тезка, опрокинул стопку, — Ну, все, удачи вам. В гости заходить не предлагаю, гостеприимность не самая уместная сторона моей профессии.

Возвращались, стараясь держать скорость не выше семидесяти, дабы не привлекать внимание госавтоинспекции. После посещения морга оба почувствовали такую усталость, что тащиться в Москву и забивать Алексисом сваи не стали. Решили вернуться в Мачихино и провести остаток дня в чудном бездействии. День был такой горячий, зеленый и тихий, что "фазенда" казалась райским уголком. Но Даниле все равно было неуютно и тягостно, он бы даже предпочел из последних сил доехать до города и побеседовать с пакостником-дровосеком, а потом вернуться на дачу отупевшим от усталости, на грани отключки, но довольным. Даня согласился пустить за руль Оську, хоть и не любил его манеру вождения. Иосиф вдруг хмуро заметил:

— Под характеристику веселого могильщика Вепреухова больше всего подходит твоя мать. Что нам теперь, выяснять, нет ли у Симочки мотива? Странный он какой-то… трупорез-симпатяга.

— Почему, — произнес Даня, рассеянно глядя в окно, — почему Гоша все спутал, когда заключение пересказывал? Поменял место перелома, про синяк на правом бедре и микрочастицы в ране не упомянул… У него же отменная память! Может, он протокол этот и не читал совсем, ему просто пересказали?

— Не хватает только, чтоб ты собственных предков подозревал! — возмутился Ося, — Слушай, Павлик Морозов, может, ты и меня в пособничестве врагу обвинишь? А?

— Ладно, не вскипай, — успокоил его непочтительный отпрыск благородных родителей, — У тебя уже пар из ушей идет. Видела бы Дашка твою красную рожу — разорвала бы помолвку и другого полюбила. Гляди, вот останешься в девках!