Убийство Деда Мороза

«Трудновато мне будет выпутаться из этой истории, — размышлял в смущении маркиз де Санта-Клаус. — Дело в том… Черт возьми, дело в том, что я слишком стар! Сорок лет! В общем, старик!» Он разглядывал детей; некоторые стояли задумавшись под козырьками подъездов, другие с криками носились друг за другом. На Банной улице постоянно дежурила какая-нибудь группка ребят на подступах к комнате, снабженной лишь узким слуховым окошком, где Корнюсс проявлял свои пленки. Для них это была черная комната — пресловутая черная комната наказаний. В их воображении она рисовалась полной угрозы, ловушек, населенной всякими тварями цвета плесени. От этой картины мурашки бегали у них по спине…

— Вы видели? — спросила одна из девочек.

Это была Мадлен Небах. Она указала пальцем на слуховое окошко.

— Глаз… Глаз Деда Мороза, которым он все видит… Он смотрел на нас.

Толстощекий малыш расхрабрился:

— Глаз? Ничего он не может видеть, ведь Дед Мороз умер!

— Да? Ладно, ладно, сунь-ка туда свой нос, если ты такой храбрый, толстый бочонок!

— Пфф! Какие дуры эти девчонки! Во-первых, нет там глаза… это шутка!

— Нет, есть. Красный.

— Это не глаз, а лампа. Мой брат Кристоф однажды заглянул в окошко. Мой брат Кристоф ничего не боится. Он увидел кюветы на столе, кучу пузырьков и красную лампу.

Тем не менее малыш потихоньку отодвинулся и прижался к стене, совсем не убежденный собственными словами…

«В подобном деле как раз и нужны такие сыщики, как этот малыш и шестилетняя девочка, — подумал маркиз де Санта-Клаус. — Они бы разобрались! Дед Мороз, Дед с Розгами, Оборотень, Человек с Сумкой и Продавец Песка, Людоед, Матушка Мишель и Папаша Простак, — это их страна! Здесь они среди своих! Ох, до чего грустен возраст разума! И я забыл о Золушке! А, вот как раз и барон. Для прекрасного принца у него что-то озабоченный вид!»

Барон де ля Фай шел, опустив голову. Он вышел с улицы Трех Колодцев. Маркиз подошел к хозяину замка.

— Разрешите вам напомнить, господин барон, ваше обещание показать мне архивы…

— Они ждут вас, маркиз. Специально для вас я разобрал два сундука.

Золушка шила у окна. Бедняжка была потрясена. Едва удалось ей благоразумно, хоть и не без сожалений, спуститься на землю, и смотреть на свое рождественское приключение и бал лишь как на прекрасное воспоминание, явился барон. Стоя перед окном и дразня канареек, он прошептал несколько слов, в них не было ничего необычного, они говорятся каждый день, но взгляд, их сопровождавший, придавал им особое значение. Барон ушел, и Золушка смело взялась за иглу и наперсток, но перед глазами у нее стояла дымка, сквозь которую синие и красные тряпицы, предназначенные для обмундирования деревянным солдатам, выглядели драгоценной тканью.

— Мадемуазель, говорят, вы имели большой успех на балу? Как жаль, что я не мог вами полюбоваться!

Катрин покраснела.

— Кажется, вы были нездоровы, господин маркиз?

— Немного, но сейчас все в порядке.

— Я рада за вас. — Она улыбнулась. — Да. Для меня это был вечер… Я не могу передать, до какой степени этот бал… Ах! Это было как в волшебной сказке! Сначала я перемерила столько платьев в замке. Господин маркиз, я никогда не видела и не представляла себе таких туалетов! И туфелька, которая никак не находилась… Совсем золотые туфельки… Но я глупая! Для вас все эти вещи обыкновенны…

Уходя, маркиз бормотал:

— Совсем как в сказках! В конечном счете, это может вывести из себя! Черт побери, мы не в волшебной сказке! Бриллианты исчезают, какой-то тип без всяких бумаг, удостоверяющих личность, найден задушенным, — да уж, волшебство, не то слово!

Перед ювелирной лавкой почтальон болтал с Тюрнером:

— Смотри-ка! Человек с Сумкой точит лясы с Продавцом Песка, — машинально отметил маркиз. — И, разумеется, Матушка Мишель у окна.

Он резко остановился.

«Однако же! Теперь и я туда же? В конце-то концов, я в Мортефоне в Лотарингии или в стране „жили-были“?..»

После обеда маркиз де Санта-Клаус отправился к подземному ходу, где Жюль Пудриолле с приятелем первыми обнаружили немца. Место было безлюдное. Там, где двенадцатью часами раньше лежал «человек, упавший с неба», теперь стоял огромный снеговик с трубкой во рту и метлой под мышкой. Маркиз серьезно посмотрел на него. С той же серьезностью наклонился, захватил пригоршню снега и сжал в ладони. Его рука распрямилась, и трубка снеговика полетела в снег. Когда маркиз ушел, снеговик, помимо трубки, лишился еще головы и метлы.

«Порядок, — говорил себе маркиз, растирая покрасневшие руки. — Я молодею!»

Во второй половине дня он заметил, что на него странно смотрят. Люди скучивались на его пути, или начинали перешептываться. Атмосфера вокруг него становилась враждебной. Многие подозревали, что события 24 и 25 декабря не обошлись без его участия.

Даже ризничий за ним шпионил! Обернувшись раза два или три, маркиз заметил, как тот издали наблюдает за ним.

Около шести часов вечера маркиз вошел в церковь. Если бы мгновением позже следом за ним зашел еще кто-нибудь, то был бы очень удивлен, никого там не увидев.