Убийство как по маслу

– Тоже нет. Одним словом, пока, – Коломойский сделал ударение на последнем слове, – я вам верю. Но хочу, чтобы вы понимали – веру мою к делу не пришьешь. – И не все зависит только от меня. Благодаря вашему покровителю начальство на меня не давит. Но и он не всесилен.

– Спасибо.

– За что?!

– За доверие. За то, что дело еще не в суде. За все, – я усмехнулась, – и авансом за то, что установите истину.

– В этом можете даже не сомневаться. О, – Коломойский вскинул запястье, проверяя время, – привычный, хоть и напрасный жест. Прямо напротив стояли старинные напольные часы, мерным стуком маятника отмечающие исчезающие из жизни минуты. – Черт! Я уже опаздываю. Опять получу нагоняй, а ведь так и не поговорили о главном. Впрочем, я все равно хотел сделать это наедине. – Мужчина бросил быстрый взгляд в сторону двери, словно подозревая, что кто-то за ней подслушивает наш разговор. Хотя, конечно, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого именно он имеет в виду под «кто-то». Догадалась я и о предмете предстоящей тайной беседы.

– Это исключено! Не наша с вами встреча – тут проблем нет. Я понимаю, к чему вы клоните, но… Это исключено! – повторила я снова.

– И все же, Арина Юрьевна, – мужчина понизил голос до шепота, – нам обязательно нужно все это обсудить. Поверьте моему опыту, вывод напрашивается сам собой. Мне очень неприятно это говорить, но нам непременно нужно поговорить о вашей помощнице, – Коломойский оглянулся.

– Не озирайтесь. Алена никогда не станет подслушивать. – Чтобы доказать это, я подошла к двери, ведущей в хозяйственный блок, распахнула ее и продемонстрировала совершенно пустое помещение. – Вот видите. Она давно на заднем дворе, – взглядом указала на выход на террасу, расположенный в глубине узкого коридора.

– Что ж, – следователь снова присел на диван. – К начальству я все равно опоздал, семь бед – один ответ. Давайте тогда обсудим возможность ее причастности к убийству.

– Это исключено, – снова повторила я.

– Почему?

– Потому. Скажите, у вас есть дети? – Я спокойно встретила прямой взгляд Коломойского. – Хотя о чем это я? Конечно, есть. Скажите, вы можете представить, что кто-то из них задумал от вас избавиться?

– Скажите, а что будет со всем этим? – Коломойский обвел глазами комнату и задал вопрос, проигнорировав мой. – Что будет с вашим бизнесом, недвижимостью, многочисленными автомобилями и прочими благами, если вдруг вы окажетесь в тюрьме?

Я равнодушно пожала плечами.

– Деньги мужа в западном инвестфонде. Это неприкосновенный запас, который я давно не трогаю – живу на «свои». Вы не представляете, сколько можно заработать на условных «кашах». Хотя речь не только о них. Так вот. Все мои золотые горы без меня сразу превратятся в глиняные черепки. Более того, это случится очень скоро, если вот это, – я кивнула в сторону электронного браслета, – не будет снято в ближайшее время. Пока мы прогоняем по каналу «консервы» – заготовки. Но их хватит буквально на пару месяцев. Какое-то время, возможно, и то не факт, мы продержимся на хайпе: народ привычно будет заходить к нам в надежде на новости. Но и это не продлится долго. Мы живем в эпоху глобального потребления: вещей, эмоций и людей. Когда-то про советского мужчину шутили, что у него всю жизнь один костюм, надеваемый четырежды: на выпускной, для фотографии на паспорт, на свадьбу и собственные похороны. Сегодня все иначе – одноразовые костюмы, женщины, жены и уж тем более кумиры. Этот сломался – несите следующего. Сегодня ты лидер мнений, завтра никто не вспомнит твое имя. «Что-что? Арина Тарелкина? И впрямь такая фамилия? Нет? Серьезно? Что, значит, я ее смотрела и слушала? О чем ты? Не было такого, я бы запомнила».

Меня сотрут ластиком из народной памяти в лучшем случае за неделю, а если завтра случится очередная свадьба Собчак или там, не знаю, новый хит Бузовой, и того раньше.

Одним словом, без меня, без моего имени и моей, уж простите за нескромность, харизмы, бизнес и дня не продержится. А следом посыплется и все остальное. Все эти богатства, как вы называете, на самом деле гигантский и невозможно мощный денежный пылесос. Давно бы избавилась, да кому это нужно? Вы, случайно, не планируете приобрести особняк?

Коломойский шутку не оценил, и я поспешила извиниться.

– Простите, согласна, не самая удачная реплика. Но просто состоятельный человек предпочтет построить жилье по своему вкусу, а всем остальным такая роскошь не по карману. Понимаю, как это звучит, но мой дом словно чемодан без ручки. И нести тяжело, и бросить жалко. Так что… Нет. Мое место не такое уж теплое, чтобы мечтать его занять. Это если про доводы рассудка. Что до чувств, то они и вовсе таковы, что я скорее поверю, что сама в период временного помешательства убила несчастного куртизана, чем предположу, что к этому хоть как-то причастна Алена.

Последнюю фразу я произнесла шепотом – мысль о том, что помощница могла нас услышать, болью отозвалась в сердце. Понимая, что подобный разговор неизбежен и, скорее всего, состоится еще не раз, я все равно чувствовала себя предательницей.