Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

Бледное лицо, как от болезни. Дешевая одежда. Длинные, уже тронутые сединой усы, какие носили хиппи. Шрам на правой щеке. Воспоминание таилось в голове Скербека, дразнило его, отказывалось всплывать.

У него была долгая и трудная ночь. Стычка с Нанной в квартире, где он нашел ее после звонка Фреверта, все еще будоражила его кровь. Он все еще пытался отыскать правду среди вороха вранья, который она вывалила на него, плюясь и царапаясь.

— Вы же не пойдете из-за этого в полицию? Она вообще неплохая девчонка. Она не угоняла машину. Есть тут один парень, индиец, голову ей морочит, ух, доберусь я до него. Карточку с данными вашего агентства я нашел на полу в машине. Вот…

Человек со шрамом на щеке взял карточку и ключи от машины.

— Полицию я не люблю, — сказал он. — Машина не пострадала. Да, давайте забудем об этом, раз без последствий обошлось.

— И все-таки я вас знаю, — повторил Скербек. — Может, через агентство. Мы туда иногда обращаемся…

В ярком утреннем свете все казалось странным и непривычным. Он едва сомкнул глаза, ночуя в доме в Хумлебю, вынужденный всю ночь слушать ее крики и мольбы, доносящиеся из подвала, этажом ниже.

Нервы у него были ни к черту этим утром, и Вагн Скербек рысью бросился к дому, нагнулся, чтобы посмотреть на орущее лицо за синеватым стеклом.

— Нанна, ради бога, да заткнись же, наконец! Ты останешься здесь до тех пор, пока не приедет отец. Сам я сейчас уеду и вернусь часов в двенадцать. По крайней мере, буду точно знать, что ты не сбежишь опять куда-нибудь.

Прижавшись лицом к окну, тряся светлыми локонами, она заорала:

— Вагн, гадюка ты ползучая!

— Сиди и жди! Они в отпуске, понимаешь. Пусть хоть два дня отдохнут. И от тебя в том числе.

При этих словах она стихла.

— Подумай лучше, что скажет отец, когда узнает. Господи, еще и машину стащила…

— Да не трогала я твою дурацкую машину!

— Ну, значит, твой дружок-азиат. Господи, ты же дочь Тайса. Чему тут удивляться…

Высокий человек стоял у черного «форда» и переминался с ноги на ногу. Скербек едва помнил о нем. Он думал о том, что было надето на Нанне.

— И сними этот чертов кулон, пока не поздно, а то, если отец увидит…

Не закончив фразу, он пошел обратно к дороге. Мужчина со шрамом тем временем решил проверить багажник.

— Ничего не пропало? — спросил Скербек.

Дверца была быстро опущена.

— Да, все на месте.

— Достали эти дети, — бурчал раздраженный Скербек. — Пусть теперь сидит там, раз по-хорошему не понимает. Если ее отец узнает…

Незнакомец прислушивался.

— А что она сделала?

— Да так… — Скербек вынул телефон, в который раз набрал номер и опять услышал автоответчик. — Ну же, Тайс, отвечай, у меня работа стоит.

— Лучше оставить ее там, — посоветовал мужчина. — Будет уроком.

Из подвала снова неслись разъяренные вопли.

— Ну, сейчас она у меня узнает, — вспылил Скербек и проорал в сторону синеватого окна у самой земли: — Успокойся! Надоела ты мне!

Но все было бесполезно. Она никогда не слушалась его, да и никого другого, если подумать.

Поэтому он оставил машину и пришедшего за ней мужчину со шрамом перед домом, а сам отправился пешком в гараж Бирк-Ларсена, чертыхаясь на ходу. Ему предстояло сделать миллион звонков, составить график, организовать доставки и починить технику. От одной мысли о делах у него пухла голова, он не представлял, как все успеть.

Через двадцать минут Вагн Скербек уселся в застекленной конторе фирмы Бирк-Ларсена, чтобы приняться за работу, но усталость и недосып взяли верх, и он крепко уснул прямо на стуле. Через три часа зловещим воспоминанием его разбудил кошмар, отчетливый как явь. Слишком яркий. Слишком реалистичный.

Солнечный день. Пустой день.

Йон Люнге стоял возле черного «форда» и не мог не прислушиваться к высокому голосу, доносящемуся из дома через синее стекло окна. Девичьему голосу, сильному и слабому одновременно, юному и в то же время знающему.

Девичий голос.

Улица между серыми домами была пустынна. Он приблизился к окну, разглядел через подкрашенное стекло девушку: светлые кудри, очень красивое лицо, умоляющие глаза.

— Помогите мне отсюда выбраться, пожалуйста!

Еще один внимательный взгляд вдоль безлюдной улицы в Хумлебю: вправо и влево.

— Прошу вас, помогите мне, пока этот гад не вернулся.

Всего лишь начало одиннадцатого. У него будет целый час.

— Пожалуйста. Я вам что-нибудь подарю. — Она помолчала. — Могу даже заплатить.

Стоял ноябрь — месяц, который он всегда выбирал. Он не ожидал, что возможность подвернется так скоро, в первый же день, но знал, что она рано или поздно возникнет, как возникала всегда после того первого случая, который запустил в действие механизм, совершающий полный оборот раз в год.

— Ладно, — сказал он, потом вернулся к «форду» и взял оттуда чемоданчик, который прошлым вечером оставил в багажнике.

Открыл его. Ножницы и флакон с эфиром, кляп, два ножа, два рулона сантехнического скотча, отвертка и стамеска, бутылка жидкого мыла, губка и влажные салфетки. Две упаковки презервативов и тюбик вазелиновой смазки. Он был осторожным человеком и любил быть готовым ко всему и всегда.

— Эй! Эй! — пронзительно визжал из подвала юный голос.