Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней

Зигрид оглядывалась по сторонам, едва веря своим глазам. На столах и тумбочках, на табуретках и даже на полу теснились разнообразные фигурки и статуэтки, словно диковинные наросты на стенах древнего храма. Фарфоровые и гипсовые, деревянные и каменные – они смотрели и впивались в нее угрожающими взглядами.

– Я часто думал, что мне хотелось бы стать психологом, – сказал Хилл. – Изучать мышление. Зачем люди так поступают? Каковы их мыслительные механизмы? Какое наслаждение тот человек мог получать, обладая этими чудовищами? Вон там, полагаю, копия статуи египетского божества. А рядом с ней попугай – из тех безделушек, что можно купить на Каледонском базаре. А вот это, – он взял со стола небольшую статуэтку, – прекрасная работа, настоящий нефрит. Глядя на нее, вас разве не охватывает странное чувство?

– Она китайская, да? – спросила Зигрид, беря маленькую фигурку в руки. С секунду она подержала ее и поставила на место. – Она как жизнь? – тихо произнесла девушка.

– Что, богиня?

– Нет, я о комнате. Тут столько всего таинственного и странного. Этот кричащий фарфоровый попугай с распростертыми крыльями, тихий египетский фараон, богиня. Все так перемешано, что не знаешь, чего ожидать в следующий момент, и постоянно выискиваешь ниточку, которая их связывает.

– Вот уж не знал, что вы философ, – заметил Хилл.

– Вот хозяин всего этого – зачем ему так много всего? А моя жизнь… – Она подняла на него свои голубые глаза. – Тихая жизнь в Норвегии, человек, за которого я должна была выйти замуж и который, наверное…

– Погиб? – тихо спросил Хилл.

Она покачала головой.

– Мы не знаем. Иногда мне кажется, что он вернется, но… – Зигрид на мгновение умолкла. – Потом было спешное бегство в вашу страну, работа, которой я занимаюсь, а теперь вот эта… мелодрама. Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю. – Он на секунду взял ее за руку. – А теперь… кто знает, что дальше?

Зигрид в недоумении покачала головой.

– Откуда же нам известно?

– Ну, – сказал Хилл снова обыденным тоном, – теперь можно выпить. Вы как? Меня и пиво устроит, но… давайте-ка лучше посмотрим, что там еще есть.

Он подошел к стоящему у стены буфету.

– Херес? Нет, не пойдет. К тому же его не осталось. Хотя есть немного мадеры, совсем неплохой. – Хилл задумчиво наклонил бутылку. – Вы попробуйте вино, а я постараюсь связаться с Круком. – Он налил ей мадеры, после чего вышел в коридор. – Я скоро.

Зигрид услышала щелчок снятой телефонной трубки, а затем жужжание вращающегося диска. Через несколько секунд Хилл заглянул в комнату.

– Номер, как всегда, занят. Можно и пиво допить. – Он осушил бокал одним большим глотком. – Не пугайтесь, выпейте мадеры, – с улыбкой произнес он. – А я еще раз попытаюсь дозвониться.

Она не двигалась с места, оглядывая невероятную и поразительную комнату, в которой оказалась. Зигрид охватило странное ощущение, словно все это случалось с ней раньше, словно комната эта была ей очень знакома. Однако здравый смысл убеждал ее в том, что она здесь впервые. Погрузившись в размышления, Зигрид думала о теории реинкарнации. Возможно, правы были те, кто объявлял, что жизнь является чередой эволюционных преобразований, всегда происходивших на одной и той же планете, пока не достигалось состояние, приближающееся к совершенству. Возможно, в какой-то прежней жизни она действительно находилась в этом доме или владела одной из бесчисленных окружавших ее изящных фигурок. Зигрид подумала о Чайном Колпаке и его странной теории времени – и тут внезапно поняла, почему комната кажется ей знакомой, как будто она бывала здесь раньше.

К горлу подступила тошнота, комната сделалась душной. Падавший с потолка свет походил на язычок пламени. Точно так же все было в ту ночь, когда разбомбили ее маленький домик.

Пошатываясь, Зигрид подошла к окну, откинула штору и высунулась наружу. Луна была в последней четверти, и серебристый серп, словно рог, пробивался сквозь облака, заливая окрестности светом, похожим на отблески инея. Бледный огонек освещал стоявший напротив дома гидрант для аварийного водоснабжения. В лондонском пригороде он выглядел странно.

«Прямо как в Венеции», – рассеянно подумала Зигрид, никогда там не бывавшая. Кто-то перебросил через соседнюю стену нечто похожее на дохлую кошку.

Внизу, с улицы раздался крик:

– Выключите свет! Выключите свет, черт бы вас подрал!

Кричали ей. На тротуаре собралось два или три человека. Она чуточку отодвинулась от окна, когда вбежал Хилл.

– Кому-то светят неприятности, – начал он. – Господи, Зигрид, что вы делаете?

Она шагнула к нему.

– Ой, Хилл, – прошептала девушка. – Мне стало плохо. Я… забыла насчет света. Мне захотелось свежего воздуха. Все было как в ту ночь… – Она умоляюще поглядела на него.

– В какую ночь? Что с вами такое?

– Когда нас разбомбили. Мне показалось, что я вот-вот умру.

Хилл быстро задернул штору.