Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть

– А вы по-прежнему придерживаетесь версии самоубийства? – прищурился инспектор.

– Она не слишком правдоподобна, если в пузырьке действительно был яд. Но зачем убийце избавляться от пузырька? Зачем лишать себя возможности представить дело самоубийством?

– Вы же не станете спорить, что порой убийцы ведут себя очень странно.

– И тем не менее это снимает подозрения с Феликса Кернса. То есть…

Услышав шаги, Найджел замолчал. Вошедшая девушка казалась здесь столь же неуместной, сколь и желанной. Словно солнечный луч проник в окно тюремной камеры. Ее светлые волосы, белый льняной костюм и яркие губы бросали вызов всему, что воплощала собой эта столовая. Даже если бы Феликс не сказал ему, что она актриса, Найджел догадался бы по тому, как она помедлила на пороге и с какой заученной простотой приняла приглашение присесть.

Инспектор выразил соболезнования мисс Лоусон и ее сестре. Лина приняла их легким кивком – ей, как и Блаунту, явно не терпелось узнать разгадку тайны. А еще разгадка пугала ее, подумал Найджел, заметив, как пальцы девушки теребят пуговицу пиджака и как старательно она изображает безмятежность.

Блаунт задавал вопросы осторожно, заходя с разных сторон, словно ощупывал пациента, надеясь по его реакции определить источник боли. Да, Лина Лоусон находилась в комнате, когда ее зятя скрутил первый приступ. Нет, к счастью, Фила сразу после обеда отправили наверх. Что она делала в гостиной до прихода Джорджа? Сидела вместе со всеми, пока у Джорджа не начались боли. Затем миссис Рэттери послала ее за горчицей и водой, а потом она пыталась дозвониться до врача. Нет, Джордж ничего не говорил между приступами, просто тихо лежал, иногда забываясь сном.

– А во время приступа?

Лина опустила ресницы, однако недостаточно быстро, чтобы скрыть промелькнувший в глазах страх.

– Он ужасно стонал, жаловался на боль. Лежал на полу, свернувшись калачиком… Однажды я переехала кошку, и… Ах, не спрашивайте меня, я этого не вынесу!

Лина спрятала лицо в ладонях и всхлипнула. Блаунт отечески потрепал ее по плечу, но продолжал упрямо гнуть свое:

– Во время приступа он никого не упоминал? Не называл имен?

– Я… меня… я часто выходила.

– Послушайте, мисс Лоусон, глупо пытаться скрыть то, что слышали по меньшей мере еще двое. К тому же слова человека, который корчится от боли, нельзя принимать за чистую монету.

– Ну, хорошо, – сердито промолвила Лина. – Он говорил что-то о Феликсе, о мистере Лейне. «Это Лейн, он уже пытался». Что-то в таком роде. А еще он страшно бранился. Но это ничего не значит! Джордж ненавидел Феликса. Он был ослеплен болью. Вы не станете…

– Не расстраивайтесь, мисс Лоусон. Надеюсь, мистеру Стрейнджуэйсу удастся доказать его невиновность. – Блаунт потер подбородок и продолжил: – Скажите, мисс Лоусон, у мистера Рэттери были причины для самоубийства? Денежные проблемы? Неизлечимая болезнь? Говорят, он принимал лекарства.

На лице Лины отразилось изумление; казалось, она не находит слов для ответа.

– Самоубийство? Мы решили, что это отравление. Ума не приложу, зачем Джорджу…

Найджел предположил, что замешательство девушки вызвано не вопросом инспектора, а чем-то другим. Как выяснилось, интуиция его не подвела.

– Вам известно, что в состав микстуры, которую он принимал, входил рвотный орех?

– Нет.

– Принимал ли он лекарство после обеда?

Девушка наморщила брови.

– Не уверена.

Блаунт снял пенсне и нерешительно повертел его в руке.

– Видите ли, мисс Лоусон, я размышляю о той склянке. Она исчезла, и это меня печалит, потому что мы подозреваем – пока только подозреваем, – что склянка связана со смертью вашего зятя. Рвотный орех – яд группы стрихнина, и мистеру Рэттери, если бы он решил свести счеты с жизнью, достаточно было добавить в микстуру несколько капель. Однако тогда склянка никуда бы не исчезла!

Тщательно скрываемое волнение инспектора Блаунта выдавал усилившийся акцент уроженца Глазго. Лина, напротив, вела себя так, словно оправилась от потрясения или совесть ее была чиста.

– То есть, если бы пузырек не исчез, это указывало бы на самоубийство? – спросила она неуверенно.

– Не совсем, мисс Лоусон, – мягко вздохнул Блаунт, затем подался вперед и холодно промолвил: – Исчезновение пузырька заставляет меня подозревать, что это убийство.

– А, ясно, – облегченно протянула девушка.

– Вы не удивлены? – резко спросил Блаунт, слегка задетый ее безразличным тоном.

– А чего вы хотите? Чтобы я залилась слезами и упала вам на грудь?

Найджел, поймав растерянный взгляд инспектора, кисло улыбнулся. Ему нравилось видеть Блаунта сбитым с толку.

– Еще один вопрос, мисс Лоусон, – вступил в разговор Найджел. – Надеюсь, Феликс сказал вам, что я выступаю в его интересах… Вы не допускаете, что Феликс с самого начала замышлял убийство Джорджа Рэттери?

– Нет, нет! Это ложь! – Лина подняла руки, словно оттолкивая от себя неприятный вопрос. Затем страх на лице сменился удивлением. – Как вы сказали? С самого начала?

– С тех пор, как вы познакомились. До того, как приехали сюда, – ответил Найджел, и сам изрядно заинтригованный ее реакцией.