Убийство на Потомаке

— Я знаю, что ты не писал их, потому что я одновременно прочитал семейную хронику Полин Юрис.

— Я дал ее Монти Джемисону.

— Знаю, но, пожалуйста, не думай плохо о Монти из-за того, что он разрешил мне почитать эту рукопись. Он с головой ушел в подготовку к завтрашнему спектаклю и подумал, что мне будет интересно познакомиться с записями Полин. И он оказался прав. Юрис происходила из неординарной семьи. Думаю, что история каждой семьи по-своему необычна, и у всех есть свои слабые места и причуды. Но это к делу не относится. Так уж получилось, что я прочитал рукопись и письма в один и тот же вечер. В письмах встречается много слов и выражений, которые присутствуют и в рукописи. Выражается Полин довольно своеобразно, часто нарушает порядок фраз, к примеру: «навстречу по улице солдаты идут», — что-то в этом роде.

У Тирни был озадаченный вид, но Смит не собирался подробно объяснять и продолжал:

— По крайней мере, для меня, схожесть документов очевидна. Плюс ко всему последняя часть рукописи и письма отпечатаны на одной машинке. Естественно, что мои собственные наблюдения — не выводы специалиста. Никакого специального исследования не проводилось.

— Ты можешь это доказать?

— Еще нет, но тот факт, что не ты автор писем, продвигает нас на шаг вперед.

Тирни с трудом сдерживал радость, услышав сообщение Смита. Он готов был сорваться с места и сжать Маккензи в объятиях, однако Смит отчаянно надеялся, что до этого не дойдет.

— Имя, — продолжал Смит, — твое имя, стоящее под каждым письмом, отпечатано на машинке. Подписи под любовными письмами не печатают.

— Конечно, нет, — торопливо согласился Тирни. Он помолчал, осмысливая сказанное Смитом. — Так ты говоришь, что эти письма написала сама Полин?

— Именно так.

— Уму непостижимо, — поразился Тирни. Он встал и направился к скрытому в стене бару. — Ты как? — спросил он. — Мне нужно выпить.

— Нет, спасибо, — отказался Смит.

— Возникает очевидный вопрос, — продолжал Тирни, возвращаясь в кресло с бокалом прозрачной жидкости, — зачем ей было это делать? Она что, была не в себе, а я ничего не замечал?

— Возможно, ее душевное равновесие было нарушено, и она жила в мире фантазий? С другой стороны, она пыталась создать ситуацию, способную притупить остроту ее проблем, может быть, она намеревалась шантажировать тебя или угрозой шантажа предполагала принудить тебя вступить с ней в связь. Но одно становится очевидным из этих писем, Вендель: она очень сильно была в тебя влюблена.

— Мне ни к чему такая любовь, — сказал он. — Я имею в виду любовь сумасшедшей.

Смиту стало не по себе от жестоких слов Тирни. Даже если написать письма Полин подтолкнули психические осложнения, она заслуживала жалости, но никак не презрения. Про себя Мак также отметил, что факт написания Полин этих писем еще не свидетельствовал о том, что у нее не было с Тирни любовной связи. Это также не значило, что Вендель не знал о существовании писем, даже если и не читал их. Возможно, ему уже пришлось познакомиться с угрозами своей преданной, охваченной страстью секретарши.

Алкоголь несколько успокоил Тирни. Он встал и стал медленно ходить по комнате, уперев руки в бока и нахмурив брови.

— Мне бы хотелось взглянуть на эти письма, Мак, — наконец сказал он, останавливаясь. — Так сказать, чтобы убедиться.

— Извини, Вендель, — отрицательно покачал головой Смит, — но мне это кажется нецелесообразным. Я прямо отсюда поеду к детективу Айкенберг и передам все, что рассказал тебе.

— Ты думаешь, она тебе поверит? Согласится? — Тирни продолжал, не давая Смиту ответить: — Это было бы замечательно. Если бы тебе удалось убедить ее, что я не писал писем и не состоял с Полин в любовной связи, это в значительной степени помогло бы снять с меня всякие подозрения в причастности к ее убийству. Тогда меня и мою семью оставили бы в покое.

— Мне пора идти, Вендель, — произнес Смит, вставая.

— Хотелось бы мне видеть, Мак, как ты передашь полиции эти доказательства.

— Мысль, мне кажется, не совсем удачная, Вендель. Во-первых, это не вещественные доказательства, а всего лишь мои предположения, основанные на сопоставлении документов. Мне бы хотелось показать детективу Айкенберг рукопись Полин, с тем чтобы она и другие ознакомились с ней, сравнили и сделали собственные выводы. Ты не против?

— Еще бы, Мак. Отдай им все, что хочешь, только пусть узнают правду.

— А где Сунь Беньчонг? — поинтересовался Смит, когда Тирни провожал его к выходу.

— В своих комнатах. Адвокаты вчера вечером привезли его сюда, после того как ему было предъявлено обвинение. Я посоветовал ему не показываться на публике, посидеть дома пару дней. Он так и делает. Ты хочешь с ним поговорить?

— Нет, просто передай, что, я надеюсь, все прояснится.

— Обязательно.

Смит сел в машину, завел мотор, затем достал из-под переднего сиденья рукопись Полин и конверт с письмами. Он положил бумаги рядом с собой, включил радио и направился в город, в полицейское управление.

28