Убийство по Шекспиру

Вернувшись в реальность, вспомнил, что секса не избежать, надо приложить усилия и ему. «Вот мартышка, вцепилась в свой банан и никакими силами ее не оторвать», — с раздражением подумал он, прикрывая глаза. Когда все же сконцентрировался и вообразил на месте Эры… Аннушку, молниеносно, чтобы не прошла эрекция, накинулся на Эру. В сущности, и Аннушка ему безразлична, просто с ней этим делом заниматься было бы куда проще. Он двигался грубо, вкладывая в ритмичные движения всю ненависть, так как больше негде было ее проявить. А под ним стонала сморщенная ведьма, которой Юлику страшно хотелось перервать горло зубами. Вот тогда бы он насладился ее предсмертными судорогами и стонами от физической боли!..

Эра Лукьяновна не разрешает курить у себя в спальне, но он закурил. Она проворчала что-то по сему поводу — он не отреагировал. Он устал. Секс, не приносящий радости, омерзителен. Каждый раз Юлика беспокоило, что однажды он не сможет удовлетворить запросы старой женщины, и что тогда будет?

— А тебя не слишком волнуют убийства в театре, — ни с того ни с сего сказала Эра Лукьяновна. Нашла «подходящий момент»!

— Пусть волнуются органы, это их забота, — пробормотал Юлик, гася сигарету в пепельнице. Он лег на спину, уставился в потолок.

Упоминание о смерти сильно взбудоражило его, в затылке задержался безотчетный страх. Собственно, почему безотчетный? Страх был вызван неприятным эпизодом. И Юлик, которому иногда было просто необходимо, как и любому человеку, с кем-то поделиться, дабы услышать не только слова утешения, но и гарантии, что его не оставят, не бросят на съедение, тихо начал исповедь:

— Меня другое беспокоит. В тот проклятый вечер я в антракте шел через сцену и остановился у реквизиторского стола… Черт меня дернул остановиться.

— И что? — напряглась Эра. Ей стало не по себе, ведь остановка у реквизиторского стола означает одно…

— Ничего, — он посмотрел на нее с обидой в глазах, повторил: — Ничего. Или ты думаешь, что это я подсыпал яд Ушаковым?

— А ты не подсыпал?

— Нет! — гаркнул Юлик и сел. Захотелось ударить Мессалину, вздумавшую подозревать его. Или уйти. Но теперь необходимо заручиться ее поддержкой, раз уж проболтался. — Я шел мимо, а остановился у стола, потому что развязался шнурок ботинка. Именно у стола развязался! Я завязал, выпрямился, но пошатнулся. Резко поднялся — кровь прилила к голове, вот и пошатнулся…

— Дальше, — нетерпеливо сказала Эра.

— Я схватился за край стола, случайно задел бокал. Мне удалось поймать его, я поставил на место и вдруг… заметил, что за мной наблюдают.

— Кто наблюдал?

— Анна. Из-за задника. Я не придал значения этому, просто она меня разозлила внезапным появлением. Представляешь, что за этим может последовать?

— Хм! Еще бы! — Эра задумалась, видимо, в мыслях рисовала полную картину у стола, она ее не убедила. — Скажи откровенно, Юлик… ты рассказал мне правду?

— Не понял, — повернулся он к ней, испугавшись не на шутку. Если Эра не верит, то никто не поверит. — Ты полагаешь, я вру? Нет, ответь, ты все же думаешь, что это я?!

— Я бы сказала… что… не исключаю такую возможность.

Эра его как топором по голове огрела. На какой-то момент Юлику показалось, что вот-вот он потеряет сознание, до того разыгралась кровь в жилах. Он глубоко вдохнул, подавляя волнение, и бросил упрек:

— Чудовищно так думать обо мне.

— Так подумает следователь, когда Анна расскажет ему, — нахмурившись, возразила Эра Лукьяновна. Не радовало признание Юлика, она усматривала в нем не просто позыв откровения, а нечто большее. Почему-то молчал два дня и вдруг… — Подозревать будут всех, кто подходил к столу. Это серьезная проблема.

— Как будто я не знаю! — вспылил Юлик. — Лучше скажи, что теперь делать?

— Откуда мне знать! — разозлилась она. — Если выяснится, что только ты подходил к столу, то… я тебе не завидую. Какого черта ты делал в театре? Что ты там забыл?

— У руководителя творческого состава всегда найдется работа, — огрызнулся он.

— Какой ты руководитель? Не смеши. В компьютерные игры играл у себя в кабинете?

— А ты? Ты думаешь, тебя не начнут подозревать? Ты что несла ментам? Я же все слышал. «У меня в театре пять дармоедов. Ушакова всю отрицательную энергию направила против меня. Ушаков склонял меня к сексу…»

— Я так не говорила! — взвилась Эра Лукьяновна.

— Но смыл был таков, — взлетел с постели Юлик.

Эра тоже привстала. С нее съехало одеяло, обнажив старческие груди. Эра Лукьяновна давно избавилась от комплексов, считая, что ее тело достойно соперничать с Венерой Милосской, и оголялась при каждом удобном случае.

— Куда ты? — спросила она удивленно, не понимая причин обиды Юлика.

— Домой, — буркнул он, надевая брюки, затем рубашку. — Ты сегодня весь вечер ищешь повод поссориться, мне это надоело.

— После ссор у нас с тобой наступает бурное примирение… — кокетливо изогнула стан Эра Лукьяновна и сладко потянулась…