Убийство Президента Кеннеди

На галерее хор запел григорианский «Субвените», а Бен Брэдли и еще восемь распорядителей старались как можно скорее рассадить участников процессии. С семьей Кеннеди не было никаких хлопот. Непредвиденные трудности возникли со знатными иностранными представителями. Это было заботой начальника протокола Энджи Дьюка и какой заботой! Хрупкий, болезненно восприимчивый, он работал без отдыха три дня и три ночи. Поело похорон ему предстояло провести два ответственных приема: от имени Жаклин Кеннеди в Белом доме и от президента Джонсона в здании государственного департамент та. И все же наиболее трудным испытанием был для него этот час в церкви. Все началось с того, что он обнаружил, что резервированные и распределенные им накануне вечером места были конфискованы помощником президента по административным вопросам Джеком Макналли для сотрудников аппарата президента Кеннеди. Дьюк был вынужден увести своих глав иностранных государств вправо, к часовне Святого Иосифа. Однако он, к своему великому ужасу, обнаружил, что с этого места алтарь не был виден.

Тогда Энджи принялся импровизировать. Поймав какого-то служителя церкви, он потребовал, чтобы перед гостями установили телевизор. Ему ответили, что хотя в соборе и имеется телевизор, однако не может быть и речи о том, чтобы включить его во время мессы. Дьюк решительно возразил, что именно об этом как раз и идет речь, поскольку на карту поставлены дипломатические отношения с девяносто одной страной. Наконец телевизор появился и его включили в сеть. Дьюк сообщил своим подопечным, что это — единственный телевизор во всем соборе, и они просияли. Однако настроение их значительно ухудшилось, после того как Дьюк начал их рассаживать. Только сейчас он понял, что просчитался, не приняв во внимание верхнюю одежду гостей. От его внимания ускользнуло еще одно важное обстоятельство. Император Эфиопии, король Бельгии и супруг английской королевы были опоясаны громоздкими мечами, что также требовало дополнительного пространства. Посадить на пятиместную церковную скамью лишь четырех гостей означало оставить без места двадцать человек — двадцать глав иностранных государств, которым пришлось бы стоять во время всей службы. Этого он не мог позволить. Оставалось только одно: потеснить всех сидящих. И вот, подобно кондуктору в переполненном автобусе, Дьюк стал упрашивать всех немного подвинуться. С брюзжаньем они уступили. Некоторые ситуации были просто комичными. Так, единственное свободное место, куда можно было посадить голландскую принцессу Беатрису, оказалось между Микояном и его телохранителем. Дьюк все же усадил ее туда, и, как она потом многозначительно сказала ему, «молитвы возносились в молчании». Без места оставался лишь премьер-министр Ямайки сэр Александер Бустаманте. Часовня была заполнена до отказа, и Энджи повел его к местам, где сидели губернаторы. Нельсон Рокфеллер вскочил, уступил ему свое место, и сэр Александер уселся. Тогда Рокфеллер принялся теснить своих коллег на скамье. «Они были словно сардины в банке, — вспоминал позднее Дьюк об иностранных представителях. — Всю мессу я простоял на ногах и волновался. Каким-то чудом нам все же удалось усадить их всех, но мне становится жутко при мысли о том, как это было сделано».

В течение следующих пяти минут вся континентальная часть Соединенных Штатов Америки практически была изолирована: телефонная и телеграфная связь с внешним миром была прервана до 12.19. Но мир за пределами Америки знал, что в ней происходит в это время.

Месса закончилась. Гроб снова подняли на плечи и вынесли из собора. Жаклин Кеннеди наблюдала за тем, как уже в третий раз гроб поставили на лафет. Кардинал Кашинг быстро сменил одеяние за алтарем. Он видел, как маленькая девочка утешала свою мать, и, выйдя из-за алтаря в алой митре и алой мантии, он наклонился к ребенку и обнял его.

Вдова Кеннеди сказала кардиналу!

— Я никогда не забуду, как вы назвали его «дорогой Джек».

Глаза ее все еще были увлажнены. Она делала огромные усилия, чтобы сдержать рыдания, и с облегчением увидела, что к ней подошел Фостер с Джоном на руках. Мальчуган пытался вырвать из рук агента церковную брошюрку. Сын требовал к себе внимания, и это несколько отвлекло Жаклин от ее безутешного горя в тот момент, когда она особенно в этом нуждалась.

Все это продолжалось всего лишь какое-то мгновение. Торжественная церемония снова увела их за собой, и не успела Жаклин твердой рукой поставить слева от себя Джона, как оркестр снова заиграл «Слава вождю». В последний раз этот гимн звучал в честь президента Кеннеди. Солдаты вытянулись по стойке «смирно». Офицеры, полицейские и форейтор, правивший серой упряжкой лафета, взяли под козырек. Священнослужители молитвенно сложили руки. Штатские выпрямились. Вспомнив, как малыш любил играть в солдаты с отцом, Жаклин наклонилась к Джону, взяла ив его рук брошюрку и сказала:

— Джон, сейчас ты можешь отдать честь папе и сказать ему последнее прости.