Убийство РАН

О «семье», интригах и самом Ельцине

–  Ельцин и его окружение, на мой взгляд, прекрасный сюжет для нескольких авантюрных романов. Один из них, естественно, должен быть посвящен регулярной смене председателей правительства, чем, как кажется, Ельцин «занимался» с удовольствием. «Главным героем» в таком романе, конечно же, должен стать Евгений Максимович…

– Приблизительно через месяц после моего назначения председателем правительства Б. Н. Ельцин неожиданно завел со мной, как он сказал, «стратегический» разговор: «Я хотел бы обсудить ваши перспективы как моего преемника. Что нам следует делать в этом отношении…» Перебирая в памяти эпизоды разговоров с Ельциным, я позже подумал, не была ли эта «стратегическая» беседа проведена с целью прозондировать мою готовность «играть в команде» даже ценой согласия на то, что из правительства уберут «левых», заменив их на привычных «либералов»? А может быть, это была элементарная проверка моих намерений – не больше? Однако, кто знает, возможно, тогда Ельцин и не лукавил. Я ответил, что у меня нет президентских амбиций… Пожалуй, то была первая «ловушка» на моем пути как руководителя кабинета.

–  Их было много? Кто же их расставлял?

– Вскоре после моего назначения я почувствовал, что окружение президента, с одной стороны, хотело, чтобы я находился на дистанции от Кремля, не участвовал в подготовке и принятии президентских решений, а с другой – опасалось моей самостоятельности. Это противоречило моим взглядам: я привык к «командной игре», но никогда не соглашался на роль «марионеточного деятеля»… Однако вскоре у Ельцина появились сомнения – его целенаправленно информировали о том, что я «веду свою партию».

Ничего у меня не получалось и со стремлением участвовать в обсуждениях, призванных найти оптимальное решение для президента, к сожалению, все больше отходящего по состоянию здоровья от самостоятельного руководства страной. В октябре 1998 года я пригласил к себе Татьяну Дьяченко – дочь Бориса Николаевича, которая играла в «семье» роль скорее не идеолога-стратега, а исполнителя, так как больше, чем другие из окружения, имела к нему доступ и знала, как можно у него подписать ту или иную бумагу или получить нужную резолюцию. Мы встретились в моем кабинете в Доме правительства. Я предложил работать вместе, но услышал в ответ только банальное: «Мы вас так уважаем». Так была захлопнута дверь, которую я попытался открыть. Мотивы могли быть только одни: окружение президента понимало, что я не соглашусь играть в оркестре, дирижируемом олигархами.

Борис Николаевич Ельцин, несомненно, интересная личность. В первой половине девяностых годов был, безусловно, волевым, с высоко развитым чувством интуиции, уверенным в себе руководителем. Чего-то не знал, но постигал через опыт, практику. Достаточно в этой связи проследить его деятельность на международном поприще – от слабо подготовленного и плохо разбирающегося в международных делах человека в конце восьмидесятых годов до лидера, дружбы с которым, да и просто общения, с которым искали или добивались многие опытные политики с большими именами. Это была не только дань России – одному из главных «игроков» на международной арене, действовал не только ореол лидера такой могучей державы. Дело было и в самом Ельцине, который часто ухватывал проблему и, самое важное, – демонстрировал, несмотря на внешнюю жесткость, конструктивность с целью решения многих вопросов. У него были и ошибки, и промахи, но мне представляется, что это большая и в то же время трагическая фигура, которая, несомненно, вошла в историю.

–  А финал «хождения во власть»?

– Жалею ли я о том, что период моей работы во главе кабинета оказался искусственно ограниченным лишь 8 месяцами? Конечно, многого мы не успели сделать. Вместе с тем я не ушел из политической жизни и надеюсь, что в меру своих сил еще послужу России.

Накопилась ли злость в отношении Ельцина, «семьи»? Накануне празднования Дня независимости 12 июня 1999 года – это было ровно через месяц после моего смещения – один из близких к окружению Ельцина людей прозондировал мое настроение в случае, если меня наградят высшим орденом. Ответил, что не приму награды. Обида – да, но не злость.

Очевидно, продумывались и другие способы «нейтрализации» меня перед выборами в Государственную думу. В ноябре был приглашен к президенту Ельцину, которого не видел с момента моей отставки и который не позвонил мне ни разу даже после того, как мне успешно сделали операцию на бедренном суставе и боли остались в прошлом. Я не принял приглашения…