Убийство РАН

О третьей мировой войне и Академии наук

–  Евгений Максимович, вы единственный в стране человек, который, как мне кажется, может объяснить, что происходит. Катятся революции по Ближнему Востоку, Северная Корея грозит начать войну с Америкой, повстанцы в Сирии и так далее. Такое впечатление, что мы живем на пороховой бочке?

– Я должен сделать небольшой экскурс в прошлое. Во времена «холодной войны» все считали, что ядерное столкновение невозможно, так как существует опасность взаимного уничтожения. Это была система ядерного сдерживания. Сейчас некоторые мои коллеги считают, что такая доктрина устарела. Я так не считаю, потому что если не будет паритета, то нам могут диктовать какие-то условия. И на этом строилась вся политика. Однако потом появились вызовы, которые не были предусмотрены. Некоторые посчитали, что пришла новая эра, когда хвост управляет собакой и заставляет ее вилять. Но это не так. Все-таки миром управляют великие державы – Совет безопасности ООН плюс Индия, Бразилия и так далее. Однако начались процессы, которые были скованы конфронтацией двух систем. В стабильности были заинтересованы и мы, и США. Я был свидетелем двух войн – сначала как корреспондент «Правды» в Каире, а потом уже как ученый, которого послали на Ближний Восток в критической ситуации. Тогда американцы и мы делали все возможное, чтобы удержать обе стороны, стабилизировать положение. И это нам удалось сделать. Но сейчас ситуация изменилась.

–  Кризисов, как известно, было много. Широко известен Карибский, он поставил на грань ядерной войны две сверхдержавы. Но ведь были и другие, не менее опасные?

– Я имею в виду «шестидневную войну» 67-го года и войну 73-го, когда арабы впервые на первом этапе добились больших успехов. Киссинджер тогда обхитрил всех. Он хотел, чтобы Садат добился небольшой победы, а затем посадить обе стороны за стол переговоров. Если бы не было «победы», то никто бы с Садатом и не стал разговаривать… Ну а что касается нынешнего положения, то сказываются многие противоречия этнического и религиозного характера. Речь идет чуть ли не о борьбе цивилизаций. Я с этим не согласен. Если бы такое случилось, то она приобрела бы какие-то новые формы. Но такого не происходит. Конечно, поленья в огонь подкидывают США. Но Обама отличается от своего предшественника, который подчас принимал решения спонтанно. Однако в США идут процессы, которые не зависят от того или иного президента. В некоторых кругах там считают, что существует однополярная мировая система. Хотя это далеко не так.

–  Им не хватает Советского Союза…

– Просто они себя считают самой сильной державой. Впрочем, так и есть: США по экономике, военной мощи превосходят все страны. Однако это не является гарантией существования однополярного мира. Есть тот же Китай, который поднялся очень сильно. По существу у него уже вторая экономика в мире, в обозримый период она может обогнать и экономику США. Так выглядит мир сегодня. Если попытаться прогнозировать будущее, то я не верю, что мир станет двуполярным – США и Китай, так как, убежден, что Китай не будет представлять военной угрозы для США. Не верю, что Китай будет делать ставку на военный аспект в своих отношениях с соседями.

–  Это противоречит их традициям, их менталитету. Китайцы не воевали за пределами своей страны, да и они исповедуют конфуцианство…

– Но они никогда не были такими великими…

–  Но почему же?! А в прошлом: великий Китай – это реальность?!

– Но тогда мир был иным…

–  Но Китай и США сегодня взаимно дополняют друг друга?!

– Только экономически! Китай, на мой взгляд, не догонит США по развитию науки, так как в нем много «вторичного».

–  Американцев трудно догнать…

– Если вообще возможно… Ну а что касается нас, то мы в многополярном мире приняли верное направление – действуем в разных векторах, на разных направлениях.

–  Но со всеми дружить нельзя!

– Нельзя, но работать можно. И нужно. Мир – очень сложный.

–  Некоторые считают, что началась третья мировая война – имеются в виду арабские страны, и ведут эту войну американцы.

– «Арабская весна» прежде всего невыгодна именно американцам. Прежние режимы их устраивали, потому что их руководители боролись с исламским экстремизмом, с террористами. «Весна» началась спонтанно, а вот распространение ее по арабским странам уже связано с новейшими технологиями – Интернетом, телевидением, другими коммуникациями. «Оседлали» этот процесс исламисты. Их организации взяли ситуацию под свой контроль, и с этим надо считаться.

– Из нашего разговора следует, что политология очень сложная наука. С чем ее можно сравнить?

– Действительно, наука сложная. А сравнивать ее, наверное, можно с физикой.

–  Но там есть твердые законы?!

– Я имею в виду, что политология, как и физика, наука комплексная. И экономика, и история, и психология, и философия – всего понемногу. Я считаю, что мы мало уделяем внимания на государственном уровне ситуационному анализу, хотя я и руковожу таким Центром в Академии наук.

–  Насколько я помню, когда вы стали премьером, то сразу попросили Академию наук проанализировать ситуацию и вскоре получили подробный документ, который сильно помог в выходе страны из страшного кризиса, в котором Россия оказалась.

– Да, так и было.

–  Сейчас иначе?

– Ситуационный анализ – это мозговая атака. Высказываются разные точки зрения, проходит дискуссия. В результате появляется документ, в котором совсем не значит, что отражается только мнение большинства. В нем обязательно представлены все точки зрения. Мы готовим аналитические записки и представляем их руководству страны. В прошлом году получили благодарность за один из анализов конкретной ситуации. Но сейчас наши документы поступают к помощникам, и уже они решают, докладывать о них или нет. Я считаю, что нет тесной связи между руководителями страны и экспертным сообществом, и это, безусловно, крупный недостаток.

–  И кто виновен?

– Обе стороны должны проявлять инициативу, ведь речь идет о судьбе страны, а в этом случае не следует искать, кто именно виновен… Конечно, Академия могла бы делать намного больше, если бы ее «притягивали» к проблемам, чаще обращались к ней… Но и Академия сама должна проявлять инициативу…

–  А почему образовался такой разрыв?

– Если по-настоящему представить ситуацию, то с одной стороны у нас неолибералы… Я их так называю, потому что они считают, что государство вообще не нужно, мол, надо все приватизировать. А пока это до конца не сделано, то госпредприятия нужно резко ограничивать, по сути, не давать возможности им работать эффективно. Неолибералы, например, сейчас расширяют частное предпринимательство в образовании, медицине и других областях, тех, что связаны с созданием человеческого капитала. Я считаю это неверным. Ставка неолибералов на то, что все должен сам человек делать, порочна, так как они устраняют государство от реальной жизни. Я говорю очень схематично, но суть от этого не меняется.

–  Но детей своих они рожают в Англии или Америке, лечатся в Германии. А вас оперировали здесь?

– Да.

–  Кстати, те самые хирурги, с которыми неолибералы воюют. Думаю, из-за того, что они не уступают по своему мастерству лучшим хирургам мира.

– Когда мне потребовалась операция, мысли у меня даже не было, чтобы куда-то уехать.

–  Попробуем «пройтись» по вашим должностям в прошлом и оценить положение дел сегодня именно с тех «вершин». Итак, Ближний Восток. Ваш прогноз?

– Если в Сирии уйдет существующий режим, то там настанет хаос. Произойдет дестабилизация всего региона, а там уже сейчас сложнейшая обстановка. Негативно все происходящее может сказаться и на наших бывших среднеазиатских республиках, особенно после того, как американцы уйдут из Афганистана. Там, к сожалению, есть основа для исламистского движения… Но в конце концов все в этом регионе успокоится. Хотя ситуация сейчас очень тревожная.

–  Теперь спрашиваю как руководителя внешней разведки: чем сегодня надлежит ей заниматься?

– Надо заниматься изучением ситуации и раскрывать руководству истинную картину. Нужно, безусловно, знать хорошо наших оппонентов. Разведка всегда необходима. Кстати, как только я был назначен руководителем внешней разведки, сразу же был приглашен в США. Состоялся обмен визитами. Мне говорили, мол, случилась «перестройка», появилась новая Россия, зачем вам разведка? Я согласился: давайте сократим наши разведки, но сделаем это под контролем. Плюс к этому, надо сократить и структуры НАТО, так как вы будете получать информацию от них. На том разговоры и завершились. Ну, конечно, разведки нужны, чтобы политика была выверенной.

–  Самые приятные воспоминания, связанные с Академией наук?

– Конечно, выборы. Это было в 79-м году. Избрали академиком, кстати, в один день с Жоресом Алферовым. Он мой хороший товарищ.

–  И последнее: что будет с Академией наук?

– Считаю, что будет дикая глупость, если будет ликвидирована Академия наук. Помню, как американцы нам отчаянно завидовали, что у нас есть Академия. Кое-кто в правительстве хочет взять за образец американскую матрицу, но они знают, что фундаментальная наука развивается вне университетов, а в институтах, которые находятся при университетах.

–  Эти наши реформаторы претендуют на роль Петра Великого. Только он создавал Академию наук и университет, а они стараются их прикрыть.

– Я видел один документ, в котором вполне серьезно предлагалось, чтобы развитие физики, химии, космонавтики, ракетной техники и других отраслей определяло правительство.

–  Теперь понятно, что министры сами хотят стать академиками, но сделать это не на честных выборах, а по приказу сверху… Честно говоря, даже обсуждать подобные глупости не хочется…

– Вот это верно.

–  Спасибо за беседу. Хотя поговорить еще хочется о многом.… До следующей встречи!

Мы беседовали с академиком Примаковым в День космонавтики. Поздравили друг друга с праздником. А вечером я узнал, что ребятишки трех детских домов на Урале получили подарок в этот день – компьютерные классы. Так распорядился своей Демидовской премией Евгений Максимович Примаков.