Убийство со вкусом кьянти

– Я сам читал в архиве протокол допроса, когда занимался историей долины, – сказал Анджело. – Сначала в протоколе были описаны фигура и внешность обвиняемого, причем записывающий придал Антонио нечто демоническое, – засмеялся старик, – хотя ничего особенного, по свидетельству прочих документов, в парне не было.

В целом Антонио был описан как «молодой человек хорошего здоровья примерно двадцати пяти лет от роду, с каштановыми волосами, одетый в шерстяную рубашку табачного цвета, нижнюю рубашку голубого цвета с пуговицами из белого металла, простые шерстяные брюки белого цвета и кожаные башмаки с завязками».

На многочисленные вопросы юноша не отвечал, хранил молчание. В итоге он был отправлен в тюремную камеру, а отчет о проведенном расследовании викарий направил в Аудиторе Фискале во Флоренцию.

Через неделю из Флоренции пришла бумага, гласившая: все документы внимательно и тщательно изучены, расследование считается проведенным по всем правилам и с подобающим прилежанием, тем не менее, для устранения каких бы то ни было противоречий желательно получить признание обвиняемого.

В тот же день викарий спустился в карцер для разговора с обвиняемым. Каким был этот разговор, не рассказывает ни один документ, – Анджело прищурился, оглядывая компанию, – но сами знаете, что во дворце викария была камера пыток…

Вскоре Антонио предстал перед церковными судьями и признался в совершенном убийстве.

Старик снова открыл книгу, перелистал несколько страниц и зачитал:

«Вечером предыдущего дня мы встретились с Марией Лучией, и она сказала, что нам надо поговорить, мы договорились встретиться у источника святой Агаты. И там она сказала, что беременна и хочет выйти за меня замуж. Но я не хотел жениться, может, она вообще нагуляла этого бастарда! Это точно не мой ребенок! Она дала мне время подумать до следующего утра, а потом она все расскажет дяде и пойдет к священнику и к викарию, и они заставят меня жениться, а за упрямство и святая Агата меня накажет. Я не спал всю ночь, не знал, что же делать.

На следующий день у источника мы встретились, как договаривались, и она опять набросилась на меня, била меня кулаками.

Крича, что я немедленно должен пойти с ней в церковь, она даже столкнула меня в воду.

Я разозлился, и словно все помутилось перед глазами, я схватил нож, который всегда был у меня в кармане, и ударил ее несколько раз. Когда я увидел, что наделал, я убежал, даже не заметив, что у меня в руках остался ее платок…»

Антонио Дзимарди был приговорен к смертной казни. «Повесить, после чего четвертовать и вывесить голову на месте эшафота» – гласил приговор суда, – прочитал Анджело и торжественно добавил: – Это была одна из последних в истории смертных казней, совершенная Викариатом долин Эльза и Пеза в Центральной Тоскане, поэтому я тщательно изучил этот случай по архивным документам и даже включил в свои заметки.

– Вы хотите сказать, – первой нарушила молчание Саша, – что это то самое место?

– Какое «то самое», – удивился Анджело?

– Ну, где нашли убитую русскую девушку.

– Я не обратил внимания, – удивился старик, – ну, я бы не сказал, что то же самое, источник чуть дальше, за рощей. Так что это простое совпадение…

– А если нет?

– Ты хочешь сказать, что призрак Антонио явился на прежнее место и решил продолжить? Синьора слишком любит триллеры! – засмеялся скульптор Альфредо.

– Нет, я конечно, так не думаю, но… странно все это!

В молчании троица молодых людей вышла на улицу…

– Стойте, стойте, подождите! – Их догоняла Симона. – Слушай! – округлила она глаза, схватив Сашу за руку, – я слышала ваш разговор, в этом что-то есть, так интересно! Давай я посмотрю в архиве, что стало с потомками Антонио, и потом тебе скажу!

– Я и так тебе скажу, что стало, – заметил Роберто, – не было у него потомков. Девицу-то удавили, а его четвертовали!

– Вы, рагацци, всегда так прагматичны, – заявила Симона, – а вот наша женская интуиция всегда чувствует, если здесь что-то есть. Да-да, синьор il conte!

– Конте… то есть граф? – уставилась Саша на Роберто.

Тот отмахнулся.

– Ну-ну, – посмеялся Альфредо, – действуй, сыщик!

Во рту оставался привкус тягучего вина, в нем чувствовались мед, нотка абрикосов, горчил орех.

– Все время забываю спросить, а почему его называют святым вином? Его подавали к причастию?

– Да никто толком не знает, – откликнулся Роберто, – есть всякие версии, говорят, что выпившие его исцелялись от чумы.

– Но в церковных обрядах его точно используют, – сказала Симона, – думаю, и ватиканские боссы не против пропустить стаканчик. Слушай, а ты знаешь, что лучшее vinsanto именно в Тоскане?

– Конечно, знаю, – заверила Саша и вся компания распрощалась.

* * *

Небо на закате казалось прозрачным, лучи заходящего солнца окрасили розовым холмы, на которых серебрились оливковые рощи. Далекие башни Сан-Джиминьяно, знаменитого средневекового города на холме по соседству с Кастельмонте, вспыхивали красными отблесками.

Мелодично звонил колокол в долине, созывая жителей нижнего города на вечернюю мессу, а в довершение идиллической сельской картинки где-то неподалеку закукарекал петух.