Убийство, совершённое во вторник

– А потом? – спросила Мирослава.

– Потом мне надо было уйти, и я ушёл. А когда вернулся, пистолета в ящике не было.

– Вы не закрыли ящик на ключ?

– Нет, – парень покачал головой, – мне это даже в голову не пришло.

– У вас нет секретов от родителей?

– У нас не принято лазить друг к другу в столы.

– Как сказала бы одна моя недавняя знакомая, – и на старуху бывает проруха.

– Чего? – пробасил Артемий.

– Кто-то, несмотря на то, что в вашем доме манеры английских джентльменов, всё-таки залез в ваш стол и украл пистолет.

– К нам не ходят английские джентльмены, – пробурчал Артемий.

– А кто к вам ходит?

– Никто особо, – задумчиво почесал затылок парень, – только иногда к папе клиенты.

– Какие клиенты? Чем занимается ваш отец?

– Готовит бизнес проекты для разных небольших фирм.

– В тот день к нему кто-то приходил?

– Не знаю.

– Что изменилось в ящике, когда ты открыл его вновь?

– Пистолета не было.

– А ещё что-нибудь пропало?

– Нет вроде…

– А если подумать.

– Ну, флешки не было.

– Какой флешки?

– Чистой. Так её, наверное, отец забрал.

Мирослава не стала напоминать Артемию его слова о том, что в их доме не принято лазить по чужим столам, просто сказала, – спроси его.

– Он на работе.

– Позвони.

– Счас.

Артемий достал телефон из-под вороха каких-то журналов и уткнулся в него.

– Пап, ты брал флэшку? – спросил он, наконец.

– Нажми, чтобы мы тоже слышали ответы твоего отца, – попросила Мирослава.

Артемий покряхтел, но выполнил её просьбу.

– Да, мне нужно было кое, что записать для клиента. Я хотел сразу новую купить тебе, но забыл. Сегодня куплю.

– Спроси, он сам брал флэшку?

– Пап, ты сам флэшку у меня в ящике брал?

– Нет, но какая разница?

– Пап, у меня ещё кое-что пропало.

– Что?

– Комиксы, – не моргнув глазом, соврал парень.

– Нужны Никитенко твои комиксы сто лет. Ладно, мне некогда больше с тобой трепаться. Вечером поговорим.

Слух Волгиной сразу зацепился за знакомую фамилию.

– Прекрасно, – сказала Мирослава, – вы очень помогли мне ребята.

– А что дальше будет? – спросила они в один голос.

– Возможно, твоему отцу вернут пистолет деда, и когда-нибудь он перейдёт к тебе, сказала она Павлу.

– А почему, возможно?

– Потому что полиции нужно ещё поймать и изобличить убийцу.

– Понятно.

Оставив друзей в квартире Мараховских теряться в догадках и переживать о последствиях своего необдуманного поступка, Мирослава вышла на улицу и с наслаждением вдохнула пьянящий весенний воздух.

Ей захотелось поскорее приехать домой, войти в свой сад, упасть в траву под яблоней и смотреть на небо сквозь ветки, унизанные рыхлыми кистями бело-розовых цветков.

Но, увы, время для отдыха и умиротворения ещё не наступило.

Чечевица, присевшая на куст боярышника, скосила блестящие бусинки глаз на Мирославу и спросила – дядю-витю-видел?

– Не видел, – честно призналась Мирослава, и сев за руль машины отправилась в следственный комитет.

Секретарь Элла прислала ей пропуск, который следователь выдал весьма неохотно.

– Ты чего пришла? – хмуро спросил Наполеонов свою подругу детства, забыв сказать, здравствуйте или хотя бы привет.

Мирослава вместо ответа включила диктофон, на которой записала разговор с мальчиками и разговор Артемия с отцом.

– Так-так, – сказал Наполеонов и спросил, – а кто такой Никитенко?

– Это предстоит выяснить тебе. Между прочим, фамилия типа, который встречался с Эвелиной до Климова тоже Никитенко.

– Это совпадение?

Волгина пожала плечами.

– Ты успела поговорить с ним?

– Нет. Я даже не успела найти его.

– Что так? – прищурился Шура

– Он неуловим, извини за тавтологию, как неуловимые мстители.

– Ага. Ничего. Полиция изловит. Надеюсь, данные и адрес Никитенко клиента должны быть у папы Мараховсткого.

Должны. Но учти, что я пыталась найти бывшего поклонника Эвелины. У меня есть адрес его родителей.

– Значит, ты думаешь, что это два разных Никитенко?

– Не знаю.

– Угу. Ладно, иди, как говорится, мавр сделал своё дело, мавр может идти.

– Мавр это я? – спросила Мирослава.

– Вот за что я тебя люблю, – следователь растянул рот в улыбке от уха до уха, – за то, что ты понимаешь всё с полуслова.

– Шур, – невинно проговорила Мирослава, – у меня так чешутся руки.

– Это к деньгам, – бодро произнёс он.

– Ты думаешь?

– А к чему же ещё?

– К придушению.

– К какому такому придушению?

– Сейчас узнаешь.

– Эй! – Наполеонов вскочил со стула и кинулся в приёмную, выкрикивая на ходу, – я при исполнении!

Мирослава вышла следом за ним.

– Элла! – Наполеонов схватил секретаря и спрятался на девушку.

– Что вы делаете? – возмутилась Элла.

– Ты должна меня спасти! Заслонить!

– Чего это с ним? – спросила Элла у Мирославы.

– Временно от радости ум за разум зашёл, – пояснила та и направилась к выходу.

– А, – протянула секретарь, – и обратилась к Наполеонову, – мы вас сейчас чайком отпоим.

Но следователь уже юркнул в кабинет.

– Может валерьяночки? – приоткрыв дверь, заботливо спросила секретарь.

– Мне дадут здесь сегодня работать или нет?! – загрохотал следователь.

Элла закрыла дверь, тряхнула непослушной чёлкой и проговорила себе под нос, – работайте уж, наш работничек золотой.

* * *