Убийство в декорациях Чехова

– Из показаний ваших коллег. Девять из десяти показали, что у вас и Кропоткиной был конфликт, в котором участвовала Петрушанская.

– Поэтому вы довели Зинаиду Ларионовну до сердечного приступа?

– Вас это не касается. Сейчас говорим о ваших отношениях с погибшей Кропоткиной.

– Повторяю: никаких отношений с ней у меня не было. Она участвовала в читке, так же как я.

– На какой почве у вас с Кропоткиной возник конфликт?

– На читке? – уточнила Лионелла.

– А был еще и другой?

– Не ловите меня на слове.

– Ну так выражайтесь яснее!

– Кропоткина нахамила Петрушанской, и я решила поставить ее на место.

– Зачем?

– Не понимаю вопроса…

– Назовите причину, по которой вы включились в словесную перепалку с незнакомым вам человеком. У вас были основания?

– Были.

– Так-так… Слушаю.

– Ее хамство.

– То есть вы не смогли промолчать? – усмехнулся Митрошников.

– А вы бы промолчали, если бы вас назвали старым, ни к чему не пригодным человеком?

– Кропоткина не вас назвала старой и непригодной. Вы-то с чего взвились?

– Не переношу хамства.

– Ну хорошо. Как можете охарактеризовать саму Кропоткину?

– Она умерла, и я не хочу говорить о ней плохо.

– О мертвых или хорошо, или правду, – напомнил следователь. – Вам остается второе.

– В нескольких словах: скандальная, неуживчивая, плохо воспитанная.

– Та-а-ак… Это все?

– В театре я всего третий день. Большего сказать не могу.

– Знаете, Лионелла Павловна, если послушать, какие нравы царят в вашем мире, так просто диву даешься!

– О каких нравах вы говорите? Надеюсь, не о сексуальной свободе?

– О-о-о-о! Что – сексуальная свобода? Это ерунда! – Митрошников махнул рукой. – Я про стекло в пуантах, про намыленные лестницы и прочие гадости.

– Не путайте, пожалуйста. Здесь вам не балет.

– Какая разница… – устало сказал следователь. – Сволочей хватает везде.

– Прошу выбирать выражения!

– У Кропоткиной были враги? – спросил он.

– Этого я не знаю. Повторяю: я в театре всего третий день.

– И уже два раза с ней поругались.

– Что?.. – Лионелла насторожилась.

– Два раза повздорили с Кропоткиной.

– Не говорите, пожалуйста, глупостей.

– А теперь и я бы вас попросил! – прикрикнул Митрошников. – В таком тоне будете разговаривать с друзьями-артистами! Позавчера Кропоткину вызывали в кабинет худрука. Не из-за вас ли?

– Не знаю.

– Знаете! – Следователь переложил протокол с места на место, словно вымещая на нем свое раздражение. – Мне известно, что она выразила свое недовольство в связи с вашим приездом. Роль не поделили?

– И что? – Лионелла издевательски улыбнулась. – Не убивать же ее за это?

– Постыдитесь. Никто не подозревает вас и тем более не обвиняет в убийстве Кропоткиной.

– Так что же вам нужно?

– Хочу восстановить картину взаимоотношений Кропоткиной с коллегами в целом.

– И здесь я вам не помощник.

– Возможно, знаете, кто разбил ее зеркало?

– Не понимаю вопроса.

– В гримерке, на туалетном столике Кропоткиной, кто-то разбил зеркало.

– Я догадываюсь, кто это сделал… – сказала Лионелла и усмехнулась.

– Работник театра? Артист? – Митрошников взял ручку, чтобы записать ее показания.

– Призрак Вия. К театру имеет непосредственное отношение – здесь идет одноименный спектакль.

Митрошников поднял глаза и поинтересовался:

– Издеваетесь?

– А по-моему, издеваетесь вы. Зачем кому-то разбивать ее зеркало? Оно просто треснуло.

– Откуда вам это известно?

– Сказала сама Кропоткина.

– Да ну?.. – Следователь постучал ручкой по столу. – Лично вам?

– Кропоткина говорила с подругой, а я случайно подслушала.

– При каких обстоятельствах?

– Они шли по сцене… а я находилась в кулисах. – Лионелла решила не сообщать следователю, что в это время лежала в гробу.

– Когда это было?

– Вчера, за три часа до спектакля.

– Имя подруги? С кем она говорила?

– Не знаю. Там было темно.

– Значит, не разглядели? А Кропоткину как узнали?

– По голосу. В их разговоре прозвучала странная фраза… – начала Лионелла, но продолжать передумала. – Впрочем, неважно!

– Начали – говорите.

– Кропоткина сказала, что вышла на подмену по просьбе некоего человека, которому не смогла отказать.

– Имя назвала?

– Нет.

– Впрочем, это неважно, – сказал Митрошников. – И так ясно: ее вызвал Магит.

– Он узнал об этом вчера на читке.

– Тогда ее вызвала завтруппой. Как бишь ее?.. – Он заглянул в список: – Терехина!

– Мне так не показалось.

Митрошников отвалился на спинку стула и, улыбаясь, спросил:

– Хотите отобрать у меня хлеб? Гипотезы выдвигаете? Строите версии?

– Ни о чем таком и не думала. – Лионелла достала зеркальце и, посмотревшись в него, поправила волосы. – На ваши черствые корки не претендую.

– И здесь вы, пожалуй, правы, – усмехнулся следователь. – Наш черствый хлеб не для ваших зубов.

– А вы не думали, что убить хотели не Кропоткину, а ту, другую актрису?

– Пока для этого нет оснований.

– Когда они появятся, концов уже не найдете.

– Ну, вот что, уважаемая! – Митрошников встал: – Можете идти. Больше не задерживаю.

– А как же протокол? – поинтересовалась Лионелла. – Я не должна его подписать?

– Как-нибудь в другой раз!

Глава 6

О таком вслух не говорят

У репетиционной комнаты Лионелле встретилась Петрушанская.