Убийство в декорациях Чехова

Глава 13

Символичная смерть

С Венявским Лионелла встретилась на завтраке.

Увидев его за столиком, она подсела с чашечкой кофе.

– Я вас искала.

– Доброе утро, Лионелла Павловна. Подозреваю, это было вчера.

– Верно.

– Я видел пропущенный звонок. Когда вы звонили, я не мог ответить. Ну а когда освободился – звонить было поздно. Решил перенести разговор на утро и, как видите, не ошибся.

– Митрошников ждет нас сегодня в десять часов в своем кабинете, – сказала Лионелла.

Венявский посмотрел на часы:

– Сейчас половина девятого.

– Что будем делать?

– Возьмите… – Арнольд Юрьевич достал из внутреннего кармана пиджака вдвое свернутую бумагу. – Это больничный лист.

– Зачем?

– С ним вы можете не ходить на допрос. Копию я сам отвезу Митрошникову к десяти часам.

– Может, лучше сходить? Боюсь, что дело зайдет слишком далеко.

– Скоро все образуется. Да, и чуть не забыл. – Венявский достал из бокового кармана коробочку для ювелирных изделий. – Лев Ефимович просил вам передать.

Лионелла взяла коробочку и швырнула ее в сумку.

– Он приезжал?

– Мы виделись в офисе. Я сам вчера ездил в Москву.

– Мои дела действительно плохи?

– Повторяю: скоро все образуется. Только уж и вы будьте благоразумны…

– Понимаю, о чем вы. – Лионелла опустила глаза, но, взяв себя в руки, продолжила: – Та сцена в коридоре… Кирилл выпил лишнего.

– Я хотел сказать, что сегодня вам следует оставаться в гостинице или уехать в особняк. Мы не знаем, на что может решиться Митрошников.

– Вчера он пытался допросить меня в присутствии адвоката. Я написала отказ, – сообщила Лионелла.

– Об этом я знаю. – Венявский встал из-за стола. – Значит, договорились.

Лионелла кивнула, потом спросила:

– Чем я болею?

– Не понял? – Венявский склонил голову, словно прислушиваясь.

– Какой диагноз написали в больничном?

– На латыни не скажу. Но если по-русски – нервный срыв, осложненный гипертонической болезнью.

– И это – в точку…

* * *

Пообещав Венявскому «заболеть», Лионелла надела свой любимый костюм из васильковой замши, вызвала такси и уехала в театр.

В репетиционной комнате было всего несколько человек, включая чету Магитов.

Она прошла к своему стулу и повесила на него сумочку.

При виде Лионеллы Магит воскликнул:

– А вот и она!

– Что-нибудь случилось? – справилась Лионелла.

– Нас ждет директор.

– Нас – это кого? – уточнила она.

– Мезенцева, вас и меня.

– Ах вот оно что… Теперь понимаю.

– Идемте.

– А как же читка?

– Читка будет потом.

Лионелла со вздохом вышла из комнаты и уже проторенной дорогой отправилась в кабинет директрисы. Магит и Мезенцев шли на изрядном удалении, как будто опасаясь подхватить от нее заразу.

Когда все трое вошли в кабинет, стоявшая у окна Валентина Ивановна обернулась:

– Ну, проходите! Садитесь. Рассказывайте, как докатились до рукоприкладства, – проговорила она и села за стол.

– Должен заметить, я и сам немного шокирован, – сказал Виктор Харитонович. – Всем известно, что в театре, как и в любом творческом коллективе, имеют место простые человеческие отношения…

– Простые и человеческие, – прервала его директриса. – А не вульгарный мордобой.

– Это была пощечина, – уточнил Мезенцев.

Выслушав мужчин, Валентина Ивановна обратила свой взор на Лионеллу:

– Объясните, как вышло, что вы ударили своего партнера на репетиции?

– А что в этом удивительного? – улыбнулась Лионелла. – У вас такое случалось.

Виктор Харитонович снова завел свою «шарманку»:

– Театр – непростое место. Здесь часто возникают интриги и сплетни. Ведется борьба за выживание и за место под солнцем.

– Пощечина – это дисциплинарное нарушение. А если говорить на юридическом языке, нанесение побоев из хулиганских побуждений. Вы, Лионелла Павловна, – хулиганка! И мы привлечем вас к административной ответственности. – Валентина Ивановна взяла лист бумаги и положила его перед Мезенцевым: – Пишите!

Тот удивился:

– Что писать?

– Заявление в полицию с просьбой привлечь к административной ответственности гражданку Баландовскую.

Помолчав, Мезенцев покачал головой:

– Нет. Не буду.

– Почему? – спросила директриса.

– Я получил за дело.

– Да что там у вас?! – воскликнула Валентина Ивановна. – Развели, понимаешь, достоевщину! Один великодушнее другого. Пишите, вам говорю!

– Не буду!

– Постойте… – сказал Магит. – Если Валерий Семенович так говорит, значит, Лионелла Павловна не так уж и виновата.

– За что вас ударила Баландовская? – спросила Валентина Ивановна.

– Я соврал.

– Точнее.

– Сказал, что с ней переспал, – сознался Мезенцев.

– Как вы могли! – В директрисе взыграла женская солидарность, и все же она уточнила: – Но ведь этого не было?

– Нет.

– Зачем же вы соврали?

– Так… Ради шутки.

– Это подло! – воскликнул Магит.

– Вот только не вам об этом судить, – сухо проинформировал Мезенцев. – Я за свою подлость рассчитался хотя бы пощечиной. А вот вы…

– Что? – вскинулся Магит. – Договаривайте!

– Ну-ну… Перестаньте, – теперь их урезонила сама директриса.

Все это время Лионелле оставалось лишь наблюдать и удивляться тому, как быстро исчерпался конфликт. В душе она уже простила Мезенцева и, когда все окончательно утряслось, поинтересовалась:

– Я нужна или могу идти?