Убийство в декорациях Чехова

Строков сел рядом с Лионеллой и уставился на сцену. Из нескольких обвинительных фраз, которые крутились у нее на языке, Лионелла не произнесла ни одной. Среди них были вполне подходящие. Например: «как вы посмели соврать следователю» или: «вы обещали сказать правду», но лучшей была другая: «вы – непорядочный человек».

Лионелла промолчала, решив, что поругаться со Строковым она успеет всегда.

Еще ей очень хотелось спросить: зачем он соврал про радио?

Однако она спросила о другом:

– Платон Васильевич, вы хорошо знали Снегину?

Он удивился:

– Как странно, что вы о ней заговорили.

– В кулуаре висит портрет Снегиной. Красивая была женщина.

– Красивая и немного странная. Театр был смыслом ее жизни. Это ненормально.

– Для вас разве нет?

– Я слишком хорошо знаю, как все устроено, и это отрезвляет. Театр – особый мир лицедейства. Зритель видит то, что происходит на сцене, а настоящая жизнь театра – за кулисами.

– Какой была Снегина?

– Все ее звали Раечкой. Мы познакомились в театральном училище. Она отличалась от других: была тонким, глубоким человеком со своим внутренним миром.

– Как к ней относились коллеги?

– Так же, как и к другим молодым актрисам: мужчины обхаживали, старухи ненавидели, некрасивые и молодые завидовали. Она была ранимой, и многие пользовались ее незащищенностью.

– Обижали?

– Не больше, чем остальных, но Раечка тяжело это переносила.

– Что за история про конфликт с женой Магита?

– Вера Петровна и по сей день находится в оппозиции к красивым актрисам. Жена режиссера – опасная должность. Актрисы на многое готовы, чтобы получить хорошую роль. Но Вера Петровна всегда начеку.

– Чем больше я узнаю о Снегиной, тем больше мне кажется, что ее погубили.

– Звучит эмоционально, однако это недалеко от реальности. На Раечке всегда была печать обреченности, как на жертвенной овце, простите за грубость.

– Страшная судьба… Она была одинокой?

– Насколько я знаю – да. Время от времени у Раечки появлялись подруги из театральных, но в театре, как известно, дружат неискренне. Каждый желает заполучить кусок пожирнее.

– А как насчет мужчин?

– Об этом не знаю, – ответил Строков.

– У вас был с ней роман? – спросила Лионелла, ожидая бурной реакции, но ее не последовало.

Строков очень просто ответил:

– Она привлекала меня как женщина, но я в то время любил другую. Помните, мы с вами говорили о призраке? Мне иногда кажется, что это Раечка восстает из гроба и мается в поиске того, кто мучил ее и обижал.

– Звучит жутковато, – заметила Лионелла и вдруг спросила: – Зачем вы соврали?

Застигнутый врасплох, Строков замер. Потом уточнил:

– Я не понимаю.

– Вы сказали, что в день первой читки записывались на радио.

– Все так и было.

– Не врите. Я говорила с редактором.

– Послушайте! – Строков вскочил с кресла. – Да кто вы такая?!

– Платон Васильевич! Где вы?! – Виктор Харитонович Магит подошел к краю сцены и пошарил взглядом по темному залу.

– Я здесь! – крикнул Строков.

– Идите сюда! Сейчас ваша сцена с Астровым!

* * *

Лионелла знала, что сцен с ее участием не будет, тем не менее осталась в зале. Погрузившись в репетицию, следила за игрой актеров, слушала замечания Магита и думала о своей роли.

Спустя примерно час в бенуарной ложе прозвучали шаги двух человек, и было слышно, как эти двое сели у барьера, буквально над головой Лионеллы.

– Чего тебе нужно? – спросил мужчина, и Лионелла узнала голос Мезенцева.

– Настроение из рук вон… – ответила женщина. Это была Вера Петровна Магит.

– Привела меня сюда, чтобы пожаловаться?

– Нет, не только.

– Давай говори?

– Баландовская интересуется Снегиной.

– Ну и что?

– Тебя не напрягает?

– Я здесь ни при чем.

– Ты так считаешь?

– Пожалуйста, не старайся меня запугать. Достаточно того, что ты шантажируешь мужа.

– Даже не думала, – проговорила Вера Петровна.

– Тогда с чего бы он перевел тебя в первый состав? Чтобы Магит отобрал роль у Петрушанской, должна произойти катастрофа. И судя по тому, что роль досталась тебе, катастрофу устроила ты.

– Значит, тебя ничто не волнует? – спросила Вера Петровна, и в ее голосе прозвучала скрытая угроза.

– Только не думай, что сможешь давить на меня, – предостерег ее Мезенцев. – Я не Магит.

– Ты не Магит, – согласилась она. – Ты кобель.

– Боже мой! Да ты, кажется, ревнуешь.

– А ты подаешь ей тайные знаки.

– Кому ей?

– Этой гусыне.

– Так-так…

– Баландовской!

– Гусыней я бы назвал тебя, но уж никак не ее. Лионелла красивая женщина.

– Что ты в ней нашел?

– То, чего нет в тебе: изысканность, обаяние, шарм.

– И за это она тебе влепила пощечину.

– Ну и что?.. Из песни слова не выкинуть.

– «Вот уже четыре дня ничего не делаю, бросил все, жадно ищу вас», – с издевкой продекламировала Вера Петровна.

– Штудируешь мою роль? – насмешливо поинтересовался Мезенцев.

– Дурак! Ты у меня надолго это запомнишь!

Послышались уходящие шаги, и над головой Лионеллы прозвучал голос:

– А вы, значит, подслушивали?

Она подняла глаза и увидела над барьером ложи смеющееся лицо Мезенцева.

– Даже не собиралась.

– Но вы же слышали наш разговор?

– Я смотрю репетицию.

– Врете.