Убийство в декорациях Чехова

– Не ври. Твоя верность ему фальшива от начала до конца. По-твоему, уйти от старого мужа, которого не любишь, это безнравственно?

– Прошу тебя, хватит!

Кирилл подошел к ней и решительно взял за плечи:

– Губить свою молодость и мучить меня – вот что безнравственно! – Кирилл говорил ей в лицо и заставлял смотреть на себя.

– Пусти.

– Боишься изменить? А что такое измена? Переспать с любимым мужчиной? Да мы с тобой тысячу раз это делали, когда твоего Льва и в помине не было. – Он взял лицо Лионеллы в руки и прошептал: – Измена – это когда любишь и думаешь об одном человеке, а спишь с другим. Ты не со мной ему изменяешь, а мне с ним. Слышишь?..

Она ответила:

– Слышу. Пусти.

– Прости. – Кирилл поцеловал ее в голову и отпустил.

В этот момент позвонила хозяйка и сообщила, что уже подъехала к дому. Лионелла пошла к двери и, услышав на крыльце голоса, открыла ее.

Перед ней стояла Костюкова, та самая актриса, которую подменила Кропоткина.

– Здравствуйте, – заговорила она. – Ну, вот… Я так и думала, что вы удивитесь, поэтому не стала представляться по телефону.

– Вы знали, что ваш особняк снимаю я? – спросила Лионелла.

– Узнала, когда Лев Ефимович позвонил и назвал ваше имя. Оно у вас редкое, такое встретишь нечасто. Обычно дом сдает муж, но он сейчас в отъезде. – Костюкова прошла в гостиную и, увидев Кирилла, кивнула: – Доброе утро!

Приветствие прозвучало провокационно, словно подразумевало, что прошедшую ночь и утро Лионелла и Кирилл провели вместе.

– Здравствуйте, – ответил Кирилл и, посмотрев на Лионеллу, спросил: – Я могу ехать?

– Пожалуй… – ответила Лионелла и перевела взгляд на Костюкову: – Подбросите меня до театра?

– Конечно, – ответила она.

Кирилл попрощался и вскоре уехал. Рабочий спустился в подвал и, вернувшись, предупредил, что ремонт отопительной системы займет больше часа.

Костюкова усадила Лионеллу на диван в гостиной и по-хозяйски захлопотала:

– Чай или кофе?

– Спасибо, мне ничего. А ведь я не знаю вашего имени.

– Ирина, – представилась Костюкова и села рядом.

– Как ваши дела, Ирина? – спросила Лионелла и сама себе удивилась: обычно она не задавала таких пустых, ничего не значащих вопросов. Но что делать, ей надо было как-то начать разговор.

– Очень хорошо. – Костюкова развела руками. – Вот, увольняюсь.

Лионелла удивилась:

– Уходите из театра? Почему?

– Трудно объяснить Виктору Харитоновичу, что я больше не смогу лечь в гроб и сыграть Панночку. Да и муж говорит: уходи.

– Я понимаю вас.

– В театре на меня смотрят так, как будто я виновата в смерти Кропоткиной. А мне просто повезло больше, чем ей. – Костюкова стиснула руки и прижала их к груди: – Я часто думаю, вот если бы не тот звонок, если бы я пропустила или не услышала его, я бы наверняка умерла. Как это страшно!

– О каком звонке вы говорите? – спросила Лионелла.

– Что?! – испуганно дернулась Костюкова.

– Вы сказали, вам позвонили.

– Я так сказала? Нет! Я не могла так сказать.

– Вы так сказали, – настойчиво повторила Лионелла. – Я это точно слышала.

– Боже мой… – В отчаянии Костюкова уронила руки на колени и взмолилась плачущим голосом: – Умоляю вас, не говорите об этом никому, иначе меня проклянут.

– Сделаю что смогу.

– Это не ответ. Если вы кому-нибудь это расскажете, я погибла…

– У меня нет такой цели. Говорите, кто вам звонил?

Костюкова кивнула и, сдержав дыхание, сделала паузу. Потом снова заговорила:

– За день до спектакля мне позвонила женщина и велела не приходить на спектакль. Еще она сказала, что для меня так будет лучше. Я человек мнительный, долго мучилась, потом позвонила в театр и сказала секретарше, что у меня заболели дети.

– А почему не позвонили Терехиной?

– Я боюсь ее. Она постоянно мной не довольна.

– Знаете, кто вам звонил?

Костюкова невыразительно пожала плечами:

– Кажется, нет…

– А номер? Номер знакомый?

– Я такого не знаю.

– Можете найти его в телефоне?

– Нет! Я сразу его удалила!

По тому, как быстро ответила Костюкова, Лионелла поняла: она что-то скрывает.

– Мне кажется, вы чего-то недоговариваете.

– Правда-правда! Я сразу его стерла. Мне показалось, что, соврав о болезни, я совершила плохой поступок. Потом умерла Кропоткина.

– Так-так… – Лионелла задумалась – Номера, значит, нет. Кто звонил, тоже не знаете. – Взглянув на Костюкову, она уточнила: – Или знаете?

Потупив глаза, Костюкова чуть слышно проронила:

– Я ни в чем не уверена, но мне показалось, что я уже слышала этот голос.

– Где?

– Не знаю.

– Послушайте, Ирина. Вы должны понимать, что можете стать соучастницей преступления.

– Но я ни в чем не виновата!

– Да что же это такое! – Лионелла вскочила на ноги и заходила по комнате.

– Поймите, – снова заговорила Костюкова. – Я не могу просто так обвинить человека. А вдруг это не она?

Лионелла оглядела Костюкову и поняла, что ничего не добьется от этой перепуганной дурехи. Она забрала свою сумку и направилась к двери, сказав на ходу:

– Советую обо всем рассказать следователю. Мне кажется, вам угрожает опасность.

Глава 22

Сорока-воровка