Убийство в кукольном доме

После Гражданской войны Стивен Ли состоял в сенате штата Миссисипи и был первым президентом Сельскохозяйственного и машиностроительного колледжа штата, сегодня известного как Государственный университет Миссисипи. Некоторые считают Ли родоначальником промышленного образования на юге. Он также оставался активным участником ветеранских организаций.

Блеветт Ли был среди первых выпускников Сельскохозяйственного и машиностроительного колледжа Миссисипи, два года посещал Университет Вирджинии и получил степень юриста в Юридической школе Гарварда. Он год проработал помощником судьи Верховного суда США, а затем переехал в Атланту, чтобы начать собственную юридическую практику. Вскоре молодой человек понял, что ему сложно пробиться в своей профессии и она не особенно доходна.

Однажды Ли, остро нуждавшегося в работе, посетил мужчина, который попросил юриста помочь с открытием компании. Клиент планировал производить напиток на основе тайной формулы. У него было мало денег, так что он предложил Ли расплатиться либо акциями новой компании, либо 25 долларами наличными. Блеветт попробовал напиток, решил, что он ужасен на вкус, и согласился на оплату наличными.

Этим человеком был Эйза Кэндлер, а его компания называлась Coca-Cola[66].

Ли переехал в Чикаго, чтобы преподавать право в Северо-Западном университете. Чтобы увеличить свой доход, он создал партнерство с Дуайтом Лоуренсом, исключенным из Гарварда, но имевшим богатые связи в светском и деловом мире. Это устраивало Ли, потому что он знал юриспруденцию, но не имел связей в Чикаго.

Помолвка Блеветта и Фрэнсис была объявлена в конце декабря 1897 года.

Существует предположение, что Фрэнсис не поступила в университет, потому что один или оба ее родителя запретили ей это. Доказательств данной версии не существует. Джон Джейкоб и Фрэнсис Макбет Глесснер были любящими родителями, которые, несомненно, помогли бы дочери осуществить ее мечту.

Впрочем, девушке из состоятельной семьи не требовалось волноваться о карьере или высшем образовании. От Фрэнсис не ждали, что она будет работать вне дома. Ей никогда не нужно было зарабатывать на жизнь, она могла рассчитывать на комфортное существование, полное роскоши и удовольствий.

Позже Фрэнсис рассказывала журналистам, что, возможно, в молодости ей бы подошла профессия медсестры или учеба на медицинском факультете, но это просто «было не принято». Все немного сложнее. Фрэнсис могла бы поступить в университет и даже на медицинский факультет, если бы она действительно этого хотела.

Разумеется, медицина была необычным выбором для женщин. Бытовало мнение, что эта область знания слишком вульгарна для деликатного женского ума и что женщина не должна знать, как человеческий организм устроен изнутри. Тем не менее к концу 1800-х годов в Соединенных Штатах сотни женщин работали в этой сфере и уже было несколько женских медицинских школ. Благодаря усилиям пяти выдающихся уроженок Балтимора, собравших 500 тысяч долларов, чтобы основать Медицинскую школу Джона Хопкинса, из восемнадцати студентов первого выпуска в 1893 году три были женщинами[67].

Сара Хакетт Стивенсон, первая дама, добившаяся членства в Американской медицинской ассоциации, была давней подругой Фрэнсис Макбет и часто проводила каникулы с семьей, так что концепция женщины-врача не была чем-то незнакомым Глесснерам[68].

Возможность у Фрэнсис была, но это было не то, чего она действительно хотела. Существовал только один университет, где она хотела учиться, только одна медицинская степень, стоящая того, чтобы за нее побороться, но совершенно ей недоступная, — это был Гарвард.

Она хотела учиться в Гарварде — как ее брат, как Джордж Берджесс Маграт, как Блеветт Ли, Генри Гобсон Ричардсон и почти все важные мужчины в ее жизни. Глесснеры были гарвардской семьей. Фрэнсис хотела получать знания в этом университете и принадлежать к клубу святого Ботольфа, как и все остальные. Но Гарвардская медицинская школа не принимала студенток.

Несмотря на то что Фрэнсис не могла посещать Гарвардскую медицинскую школу, она сохранила тягу к этому университету. В конце концов, ведь это был Гарвард. Лучший и славнейший. Цвет голубой крови Новой Англии. Со временем ее чувства стали сложнее, и прошло несколько десятилетий, прежде чем Гарвард снова стал важной частью ее жизни.

Фрэнсис оставался месяц до 20-летия, когда она вышла замуж за Блеветта Ли, который был на десять лет ее старше. «Мы бы предпочли, чтобы она была немного взрослее, — писала мать в дневнике, — но мистер Ли явно воплощает собой почти все, что есть в мире хорошего и прекрасного, а потому мы не можем найти в себе сил помешать их окончательному счастью».