Убийство в проходном дворе. Загадка Ситтафорда. Загадка Эндхауза. Смерть лорда Эджвера

Глава 10

Мэри Драйвер

Нашим следующим шагом было посещение врача, адрес которого дала нам горничная.

Он оказался суетливым пожилым человеком с осторожными манерами. О Пуаро он был наслышан и сказал, что счастлив видеть его во плоти.

— Чем могу быть вам полезен, мосье Пуаро? — спросил он после этой преамбулы.

— Господин доктор, сегодня утром вас вызывали в квартиру некой мисс Адамс…

— Ах да, да. Бедная девушка! К тому же незаурядная актриса. Я дважды видел ее представления. Крайне печально, что все кончилось таким образом. Не понимаю пристрастия современной молодежи к наркотикам.

— Вы считаете, что она принимала наркотики?

— Категорически утверждать это я, как профессионал, не берусь. Во всяком случае, она не кололась. Следов иглы я не обнаружил. Следовательно, она их глотала.

Горничная говорила мне, что она хорошо засыпала и без снотворного, но горничные часто ошибаются. Скорее всего, она принимала веронал не каждый вечер, но в том, что она его принимала, можно не сомневаться.

— Почему вы так думаете?

— А вот, посмотрите… Одну минуту… куда я ее засунул?

Он искал что-то в своем чемоданчике.

— Ага, вот она!

И он достал маленькую черную сафьяновую сумочку.

— Я забрал ее с собой, чтобы горничная не переложила в ней что-нибудь ненароком. Тут есть что предъявить на дознании.

Открыв сумочку, он извлек из нее крошечную золотую шкатулку, на которой рубинами были выложены инициалы К. А. Это была чрезвычайно дорогая безделушка. Врач открыл ее, и мы увидели, что она почти доверху наполнена белым порошком.

— Веронал, — коротко пояснил он. — Поглядите, что написано внутри.

Внутри, на крышке шкатулки, было выгравировано:

К А. от Д. Париж, 10 ноября.

Приятных сновидений.

— Десятое ноября, — задумчиво сказал Пуаро.

— Совершенно верно. А сейчас июнь. Следовательно, мы можем предположить, что ока принимала веронал по крайней мере полгода, но поскольку год не указан, то срок может быть гораздо больше.

— Д., Париж, — нахмурясь, произнес Пуаро.

— Вам это что-нибудь говорит? Кстати, я не спросил, какое вы имеете к этому делу отношение? Думаю, вами движет не праздное любопытство. Вы, вероятно, хотите знать, не самоубийство ли это? Здесь я вам помочь не сумею. Да и вряд ли кто-нибудь сумеет. Горничная утверждает, что вчера у нее было прекрасное настроение. Похоже, что это был несчастный случай, я, во всяком случае, склонен думать так. Веронал на каждого действует по-своему. Один может выпить его хоть пригоршню и останется жив, а другому достаточно щепотки, чтобы отойти в мир иной. Поэтому он так и опасен. Не сомневаюсь, что дознание придет к выводу «смерть в результате несчастного случая».

— Можно мне осмотреть сумочку мадемуазель Адамс?

— Разумеется, пожалуйста.

Пуаро выложил на стол ее содержимое. Тонкий носовой платок с инициалами К.М.А. в углу, пудреница, губная помада, фунтовая банкнота и немного серебра, пенсне.

К пенсне Пуаро отнесся с особым вниманием. Оно было простым, строгим, в золотой оправе.

— Любопытно, — заметил Пуаро. — Я не знал, что мисс Адамс носила очки. Может быть, они ей были нужны для чтения?

Врач взял пенсне в руки.

— Нет, — твердо сказал он, — эта вещь не для чтения, а для повседневного пользования, кстати, с очень сильными стеклами. Ее хозяин наверняка очень близорукий человек.

— А вы не знаете, мисс Адамс?..

— Я ее не лечил. До этого несчастья я был в ее квартире всего один раз — меня вызывали, когда у горничной нарывал палец. Мисс Адамс вышла тогда к нам на минуту, и очков на ней, ручаюсь, не было.

Пуаро поблагодарил врача, и мы откланялись.

С лица моего друга не сходило выражение недоумения.

— Возможно, я действительно ошибаюсь, — проговорил он.

— Вы имеете в виду переодевание?

— Нет-нет. То, что она переодевалась, у меня сомнений не вызывает. Я имею в виду ее смерть. Подумайте: веронал у нее был. Возможно, она так переутомилась прошлым вечером, что боялась не уснуть и прибегла к его помощи.

Тут он, к большому удивлению прохожих, остановился как вкопанный и энергично ударил кулаком одной руки по ладони другой.

— Нет, нет, нет, нет! — закричал он. — Почему этот несчастный случай произошел в столь подходящий момент? Это не несчастный случай! И не самоубийство! Нет, ока сыграла свою роль и этим подписала себе смертный приговор! Веронал мог быть выбран только потому, что убийце было известно о том, что она его время от времени употребляет. Но тогда убийца — кто-то, кто знал ее очень хорошо. Кто такой Д.? Я бы многое отдал, чтобы узнать, кто он, Гастингс.

— Пуаро! — одернул его я, поскольку он всецело был занят своими рассуждениями. — Идемте! На нас оглядываются.

— Да? Пожалуй, вы правы. Хотя меня совершенно не волнует, смотрят на меня прохожие или нет. Это не мешает течению моей мысли.

— Они уже начинали смеяться, — пробормотал я.

— Это не имеет значения.

Я не мог с ним согласиться, потому что больше всего на свете боюсь обратить на себя внимание окружающих. Пуаро же боится только одного: как бы жара или влажность не повлияли на форму его знаменитых усов.