Убийство в теологическом колледже

Трое из четырех оставшихся в колледже студентов заняли свои места и, как и вся остальная компания, стояли за стульями, приготовившись читать молитву благодарения. И только в этот момент появился Рафаэль, застегивая сутану. Он пробормотал извинения и, открыв принесенную книгу, встал за кафедру. Отец Себастьян прочитал молитву на латыни, зашаркали стулья, и все приступили к первому блюду.

Сев рядом с архидьяконом, Эмма почувствовала его физическую близость и догадывалась, что он почувствовал ее. Девушка интуитивно поняла, что этот человек реагировал на женщин с сильной, хотя и подавленной чувственностью. Он был так же высок, как и отец Себастьян, но более крепкого сложения, широкоплеч, с бычьей шеей и красивыми чертами решительного лица. Волосы были почти черного цвета, борода – с проблесками седины, а брови над глубоко посаженными глазами имели идеальную форму, словно выщипанные. Их форма придавала некий оттенок женственности его темной, неулыбчивой мужественности.

Отец Себастьян представил Эмме Крэмптона по дороге в гостиную. Архидьякон пожал ей руку крепко, без намека на сердечность, и посмотрел на нее с выражением озадаченного удивления, словно девушка была загадкой, которую надлежало разгадать до конца ужина.

Первое блюдо уже принесли: запеченные баклажаны и перец в оливковом масле. Приглушенно зазвенели вилки – все приступили к еде. И, словно дождавшись этого сигнала, Рафаэль начал читать.

Он произнес, словно сообщая о том, что собирается прочитать отрывок из Священного Писания:

– Энтони Троллоп. «Барчестерские башни». Глава первая.

С этим произведением Эмма, которая любила викторианские романы, была знакома, но удивилась, что Рафаэль выбрал именно его. Время от времени студенты читали главы из романов, но чаще старались выбирать отрывок, законченный по сути. Рафаэль читал хорошо, и Эмма обнаружила, что ест медленно и разборчиво, так как внимание ее поглощено окружающей обстановкой и сюжетом. Колледж Святого Ансельма был подходящим местом для чтения Троллопа. Под его сводчатой, словно потолок пещеры, крышей она легко могла представить спальню епископа в барчестерском дворце и архидьякона Грантли возле смертного ложа своего отца. Он знал, что, если старик доживет до того момента, как падет правительство – а это могло произойти с минуты на минуту, – у него не останется никакой надежды стать преемником и епископом. Очень мощный эпизод, в котором гордый и честолюбивый сын рухнул на колени, пытаясь замолить свой грех: ведь он желает смерти отца.

Ветер с раннего утра все крепчал и крепчал. И теперь его мощные порывы вели по дому огонь словно из пушек. Во время самых злостных атак Рафаэль останавливал чтение – так лектор ждет, пока угомонится непослушный класс. В перерывах же его голос звучал неестественно звонко и зловеще.

Эмма почувствовала, что темная фигура рядом с ней замерла. Она бросила взгляд на руки архидьякона и увидела, что они стиснули нож и вилку. Питер Бакхерст молча разносил вино, но архидьякон накрыл ладонью с побелевшими костяшками свой бокал, и Эмма ждала, что он развалится у него под пальцами. Она смотрела на его руку, и в ее воображении она увеличилась, приняла почти исполинские размеры, а фаланги пальцев ощетинились черными волосками. Девушка увидела, что коммандер Дэлглиш, который сидел напротив, бросил на архидьякона испытующий взгляд. Эмма не могла поверить, что напряжение, настолько явно излучаемое соседом, не ощущал весь стол. Но, похоже, его заметил лишь коммандер Дэлглиш.

Грегори ел молча, с видимым удовольствием и почти не поднимал глаз, пока Рафаэль не начал читать. А потом изредка направлял на него насмешливый и слегка изумленный взгляд.

Голос Рафаэля не прервался, и когда миссис Пилбим с Питером Бакхерстом молча убрали тарелки, и когда принесли главное блюдо: рагу из мяса и бобов с вареным картофелем, морковью и фасолью. Архидьякон попытался прийти в себя, но почти ничего не съел. После первых двух блюд, за которыми должны были последовать фрукты, сыр и печенье, Рафаэль закрыл роман, прошел к блюду с крышкой, чтобы положить себе еды на тарелку, и сел в конце стола. В этот момент Эмма взглянула на отца Себастьяна. С суровым выражением лица священник взирал на Рафаэля, а тот, как показалось девушке, решительно отказывался встречаться с ним глазами.