Убийство в Вене

Кьяра села за руль и включила мотор. Одед захлопнул боковую дверцу и постучал ладонью по стеклу. Кьяра включила скорость и повела фургон назад, к шоссе. Остальные сели в «опель» и последовали за ней.

Пять минут спустя на горизонте, словно прожекторы, появились огни границы. Подъехав ближе, Кьяра увидела небольшую вереницу машин – около шести штук, ожидавших переезда. Здесь было двое пограничников. Они держали фонарики, проверяли паспорта и заглядывали в окна машин. Кьяра посмотрела через плечо. Крышка над тайником была закрыта. Радек лежал тихо.

Машина перед ней прошла досмотр и была пропущена в Чехию. Пограничник жестом велел Кьяре подъехать. Она опустила свое окошко и заставила себя улыбнуться.

– Прошу паспорт.

Она протянула ему документ. Второй офицер подошел к фургону со стороны пассажира, и Кьяра видела, как он провел лучом своего фонарика по внутренности фургона.

– Что-то не так?

Пограничник опустил глаза на ее фотографию и ничего не ответил.

– Когда вы въехали в Австрию?

– Сегодня утром.

– Где?

– Из Италии, в Тарвизио.

Он с минуту сравнивал ее лицо с фотографией в паспорте. Затем открыл переднюю дверцу и велел ей выйти из фургона.

Узи Навот наблюдал за происходящим из «опеля» с переднего пассажирского сиденья. Он посмотрел на Одеда и тихонько ругнулся. Затем набрал на своем мобильнике номер конспиративной квартиры в Мюнхене. Шамрон ответил после первого же звонка.

– У нас проблема, – сказал Навот.

Офицер приказал Кьяре встать перед фургоном. Она попросила разрешения укрыться от дождя под навесом у сторожки.

– Нет, – сказал он, – стойте, где я сказал.

И стал задавать вопросы, светя ей в лицо. Несмотря на яркий свет, она увидела, как второй пограничник открыл боковую дверцу «фольксвагена». Но заставила себя смотреть на того, кто ее допрашивал. Кьяра пыталась не думать о «беретте», приставленной к ее спине. Или о Габриеле, ожидавшем их по другую сторону границы, в Микулове. Или о Навоте, Одеде и Залмане, беспомощно наблюдавших за происходившим из «опеля».

– А куда вы направляетесь в этот вечер?

– В Прагу, – сказала она.

– Зачем вы едете в Прагу?

Она посмотрела на него так, словно сказала: «А это не ваше дело». Затем произнесла:

– Еду встретиться с приятелем.

– Значит, с приятелем, – повторил он, приблизив лицо к ее лицу, так что она почувствовала его дыхание и запах выпитого днем пива. – И что же ваш приятель делает в Праге?

«Он обучает итальянскому», – сказал в свое время Габриель.

И Кьяра ответила на вопрос.

– А где он преподает?

«В Пражском институте иностранных языков», – сказал тогда Габриель.

И снова Кьяра ответила, как учил Габриель.

– А как давно он преподает в Пражском институте иностранных языков?

«Три года».

– И вы часто его видите?

«Раз, иногда два раза в месяц».

Второй офицер залез в фургон. Перед мысленным взором Кьяры мелькнул образ Радека, с закрытыми глазами, с кислородной маской на лице. «Только не приди в себя, – подумала она. – Не шевелись и не охай. Поведи себя пристойно, хотя бы раз в своей мерзкой жизни».

– А когда вы въехали в Австрию?

– Я вам уже сказала.

– Скажите, пожалуйста, еще раз.

– Сегодня.

– В какое время?

– Я не помню.

– Утром? Или днем?

– Днем.

– В первой половине дня? К вечеру?

– К вечеру.

– Значит, было уже темно?

Она помедлила. Он повторил вопрос:

– Да? Было темно?

Она кивнула. Из фургона донесся звук открываемых дверец шкафчиков. Кьяра заставила себя смотреть прямо в глаза тому, кто задавал вопросы. Его лицо, затененное из-за яркого света фонарика, начало принимать очертания Эриха Радека, – не того несчастного Радека, что лежал без сознания в глубине фургона, а того Радека, что вытащил девушку по имени Ирене Франкель из рядов «Марша смерти», шедших из Биркенау в 1945 году, и привел в польский лес, чтобы в последний раз помучить.

«Произнеси эти слова, еврейка! Тебя переправили на Восток. У тебя полно было еды. И тебе была оказана должная медицинская помощь. А газовые камеры и крематории – это вранье большевиков и евреев».

«Я могу быть не менее сильной, чем вы, Ирене, – подумала Кьяра. – Я могу через это пройти. В память о вас».

– Вы останавливались где-либо в Австрии?

– Нет.

– Вы не воспользовались возможностью побывать в Вене?

– Я была в Вене, – сказала она. – Мне не нравится этот город.

Он с минуту изучал ее лицо.

– Вы – итальянка? Да?

– У вас же в руке мой паспорт.

– Я не говорю о вашем паспорте. Я говорю о вашей расовой принадлежности. Вашей крови. Вы итальянка по происхождению или вы – иммигрантка, скажем, с Ближнего Востока или из Северной Африки?

– Я – итальянка, – заверила она его.

Второй офицер вылез из «фольксвагена» и отрицательно помотал головой.

– Извините за задержку, – сказал тот, кто допрашивал Кьяру, и протянул ей паспорт. – Можете ехать. Приятного пути.