Убийство в Ворсхотене

— Ну… Затем же, зачем вы о солонках и графинчиках придумываете. Ты же мне сам только что…

— Пойми, мой юный друг, подобные законы для отвода глаз должны вызывать шок, заставлять о них судачить прессу, обсуждать в обществе. Но они не должны вызывать гнев против его создателей! Правило «Рома и зрелищ», введенного еще в Древнем Риме, ведь никто не отменял. Закон о графинчиках — это зрелище. Закон об обязательном разбавлении рома лишил бы зрелища своего смысла, поскольку подрывал бы основное правило.

— Выйдем покурить? — наконец, насмеявшись, предложил Владимир, кивнув на выход во внутренний дворик кафе.

Они оба не курили, но евродепутат без лишних слов понял, о чем речь. Владимир выложил смартфоны на стол — он все же надеялся, что этой меры предосторожности пока будет достаточно. Питер сделал то же самое, прикрыв телефоны газеткой, валявшейся до этого на соседнем столике. Они оба направились к заднему выходу.

Дворик представлял собой узенькое пространство, зажатое между глухими стенами соседних зданий. В нем было четыре стола и полуувядший фикус в горшке посередине. Во дворике еще не успели убраться с утра, поэтому в нем было множество окурков и пустых пивных бокалов, стоящих и на столе, и на плитах пола. Пахло чем-то прокисшим, и было довольно зябко — солнце в этот узкий «колодец» между домами редко пробивалось.

— Питер, хочу с тобой посоветоваться. У меня есть сведения, что ваше правительство намерено направить в зону конфликта в Донбассе подразделения голландских коммандос для спецоперации против повстанцев.

Евродепутат присвистнул от удивления.

— Откуда сведения? — он вопросительно показал на стену справа от входа. Это была стена торца центрального офиса Министерства обороны. Владимир молча кивнул. После недолгой паузы Питер заговорил, но голос его стал другим, гораздо более жестким: — Да уж, не ожидал. Это смело.

— Это не смело, это авантюрно.

— «Смело» на депутатском языке как раз и означает «авантюрно» на языке простых смертных. Что ты хочешь? Наш самолет сбит, все вокруг в ярости, все требуют действий, всех переполняют эмоции, все жаждут мести.

— Но ты понимаешь, что тем самым Голландия будет втянута в самую настоящую войну? Возможно, в открытую войну с Россией.

— Ты думаешь, Россия рискнет атаковать нас? — Питер удивленно поднял бровь.

— А ты думаешь, вы ей оставите выбор, если начнете самостоятельную военную операцию прямо на ее границах?

Ван дер Пютте задумался на минуту-другую, нервно расхаживая между столиками и стараясь не задеть бокалы на полу.

— Это действительно авантюра, которая может закончиться тяжело для всех, — остановившись, произнес он. — Но ты знаешь, я даже не представляю, чем и как я могу помочь. Озвучивать это я не могу, сам понимаешь. Да и не стал бы вмешиваться, даже если б имел на руках факты. Ты же догадываешься, что в этой ситуации прослыть «другом России» — это подписать себе политический приговор.

— Ну, ты же и так к пенсии готовишься, — улыбнулся Лазарев. Но ответную улыбку депутата это замечание уже не вызвало.

— Ты знаешь, я твой друг, — взгляд политика, правда, был в этот момент вовсе не дружелюбным. — Я всегда помогал тебе, как и где мог. Но в данном случае я бессилен. Я вообще не имею права с тобой это обсуждать, поскольку это будет противоречить национальным интересом моей страны. Ты понимаешь, что я помогаю тебе (о-кей, а ты мне) до тех пор, пока это не переходит грань, за которой — шпионаж, измена, ущерб интересам безопасности Нидерландов.

— Я сейчас не говорю о том, чтобы ты действовал в ущерб безопасности Нидерландов, — Владимир чуть сбавил тон, после того как Питер предупредительно поднял руку, показывая на глухую стену Минобороны. — Я не говорю об ущербе безопасности твоей страны. Та авантюра, которая предлагается, повредит прежде всего безопасности Нидерландов. Да, я патриот России. Да, ты патриот Нидерландов. Но ты же понимаешь, что если мы предотвратим этот жуткий конфликт, это будет в интересах и России, и Нидерландов, и даже возможно — всей Европы.

— Ну, и как ты хочешь, чтобы я это предотвратил? — тон евродепутата стал менее жестким. — Вый ти к прессе и заявить: «Я хочу остановить третью мировую, которую готовы развязать мои соотечественники? Что вы меня спрашиваете? Откуда я взял эти данные? Ну как же! Мой старый друг из КГБ меня полностью проинструктировал»… Послушай, Владимир, да, ты прав, если наши власти приняли такое решение, то оно авантюрное, рискованное и может нам больше навредить, чем решит какие-то задачи. Но это наши власти, я вхожу в партию правящей коалиции, я не могу совершать публичные «утечки» — меня тут же обвинят в измене Родине и будут правы, как бы ни был прав я!

Питер нервно заходил между столиками, периодически натыкаясь на горшок с фикусом.