Убийство в заснеженных горах

Потом они направились к цирюльнику, где по настоянию Фаула их «привели в культурный вид». Для Ская это означало всего лишь опрыскивание душистой водой. Фаулу подравняли стрижку и бородку, а потом извели уйму бальзама в попытке уложить топорщащиеся волосы, что совершенно не помогло. Ника, по настоянию Фаула, тоже подстригли. Травник сидел в кресле как окаменевший под солнечными лучами тролль: подпустить к себе так близко человека с острыми железками в руках ему было очень трудно. Скай даже опасался, что Ник не справится с собой и, например, исчезнет прямо из кресла. И объяснять это цирюльнику и, что хуже, Фаулу, придется ой как аккуратно. Способности нечисти людям не полагаются, а про не совсем обычные чары можно было бы соврать цирюльнику, но все-таки не Фаулу. Но вмешиваться было уже поздно. Ник, впрочем, испытание пережил с честью. Новая стрижка – чуть взъерошенные волны почти до плеч – делала его совсем юным, но очень привлекательным. Бледная кожа и оставшаяся после пережитых недавно ужасов худоба волшебным образом превратились в аристократическую утонченность. Фаул, кажется, даже немного расстроился. И даже то, что Скай заплатил за всех, не подняло ему настроения.

К некоторому удивлению Ская, в оперу их пропустили. Но вместо того чтобы занимать места согласно билетам – самым, кстати, дешевым и неудобным, – Фаул остановился в фойе и принялся всматриваться в шумную нарядную толпу.

Несколько раз он покидал товарищей, с кем-то здоровался, обменивался любезностями, но всякий раз возвращался со все более недовольным лицом. Наконец физиономия его просветлела, и он ринулся сквозь толпу навстречу показавшемуся в дверях молодому человеку в сопровождении трех дам элегантного возраста. После долгих приветствий компания неторопливо подплыла к Скаю и Нику. Последовали многословные представления. Фаул для разнообразия говорил обо всех только хорошее, представлял «своего замечательнейшего товарища по Академии, талантливейшего из нынешнего поколения волшебников» «сиятельнейшему милорду Айлусу и его прелестнейшим спутницам». Казалось, от восхвалений загустел и начал слипаться воздух, но своего льстец добился: милорд Айлус любезно пригласил их в свою ложу.

Ларежский оперный театр был, конечно же, лучшим в королевстве, но Скай запомнил только тяжелые бархатные портьеры, обилие позолоты на всем, что можно позолотить, затхлый воздух да светскую болтовню, порой заглушающую голоса певцов и сливающуюся в неумолчный щебет. Под конец представления он поймал себя на мысли о том, что даже Белые Сны уже не кажутся такими пугающими. Ник, просидевший все это время в уголке ложи с совершенно кукольным видом, наверняка с ним бы согласился.

Как ни странно, аристократам их унылая компания не наскучила. Любезные улыбки при прощании были похожи на искренние, а приглашения на ужин от леди Сиеллии и на обед в среду от милорда Айлуса оказались весьма настойчивыми.

После оперы они вернулись в гостиницу на ужин, по окончании которого Фаул наконец-то отправился восвояси.

Пит ждал друзей в апартаментах и выглядел отвратительно довольным жизнью как человек, который провел день, мирно подремывая в экипаже, в удовольствие общаясь с другими кучерами и перекусывая немудреной, но вкусной едой без всяких тараканов. На ворчание волшебника он ответил, что пока все складывается замечательно.

– Ты просто привык к простой честной нечисти, которая толком не прячется и сразу бежит или к тебе, чтобы понадгрызть, или от тебя, потому что ты страшнее. А с людьми всегда сложно. И подождать приходится, и занудство с глупостью потерпеть, и сотню вопросов задать.

– И зачем я на это согласился? – озвучил Скай вопрос, который мысленно задал себе уже сотню раз.

– Чтобы провести время в хорошей компании, а заодно сделать мир маленечко лучше? – полуутвердительно откликнулся Пит. – Если некие волшебники не будут больше вытягивать из людей жизненные соки, мир же определенно станет получше?

– Силу, – поправил Скай. – Они же не пауки.

– А это уже детали, – отмахнулся Пит.

Пропавшей в горах актерской труппой, про которую почему-то не захотел сплетничать Фаул, дело не ограничивалось. Весной с горы неподалеку от Вимбержа сошла лавина и принесла два десятка мертвых тел. Разного пола и возраста, без одежды, что сразу отметает версии о случайно погибших где-то выше на горе путниках. Нашел их смотритель королевской горной дороги – штатный волшебник, которому все это показалось настолько подозрительным, что местным властям он о находке сообщать не стал, а сразу же отправил гонца в Гильдию. Чутье его не подвело: все покойники скончались от истощения, вызванного потерей силы, причем волшебником ни один из них не был, и сами использовать Силу они не могли. Нечисть вот так, до полного физического истощения, Силу не выпивает. Получается, кто-то здесь, возле самой культурной столицы, нарушил один из главных запретов Кодекса.