Убийца не придет на похороны

— Тогда иди, на хрен тебе лишние неприятности. Братве привет передавай, скажи, скоро буду.

Митяй поднялся, еще раз пожал руку Винту, похлопал его по плечу:

— Держись, скоро мы тебя отсюда заберем. Пусть немного подлечат.

Муму проводил Митяя до машины, дождался, когда тот уедет, прикрыл ворота и обошел дом. Приблизился к окну, за которым лежал Винт. Бандит больше не ругался, напевал что-то веселое. Дорогин заглянул в палату. Винт уже успел закатать рукав и перетянуть предплечье жгутом. В правой руке он держал шприц, поглядывая на него так, как алкоголик смотрит на полную рюмку.

— Ну, где ты? Где ты? — говорил он, сжимая и разжимая пальцы, выискивая взглядом вену, которая не хотела надуваться.

Затем на губах его появилась радостная улыбка, он насторожился так, как настораживается рыбак, следя за подрагивающим поплавком. Медленно острие иглы подобралось к коже, короткий толчок…

Винт немного отсосал крови, убедился, что попал в вену, а затем, блаженно прикрыв глаза, плавно ввел наркотик. Шприц швырнул к умывальнику, не попал в урну, но ему было уже все равно, он жил предчувствием кайфа. Дрожал всем телом. Дернул жгут, тот развязался. Торопясь, Винт свернул шприцы, ампулы, жгут и засунул все свое хозяйство под подушку. Затем лег и вытащив из пачки сигарету, закурил.

«Вот придурок, — подумал Дорогин, — сейчас вырубится, а сигарета во рту, дом сожжет».

Когда Дорогин вошел в палату, Винт даже не отреагировал на его появление. Пепел кривым столбиком висел на сигарете. Дорогин забрал окурок, погасил его в пепельнице. Затем немного подумал, стоит ли, но все-таки прибрал шприц, внутри которого виднелись остатки крови, бросил его в урну.

«Часа два он будет балдеть. А я пойду помоюсь».

Раздевшись в своей комнате, Сергей пошел в душ. Мыться приходилось очень осторожно, чтобы не замочить пластырь, которым был заклеен шов. Под пластырем кожа зудела, хотелось сорвать ее, но Дорогин знал, делать этого не стоит.

Из-за шума воды Дорогин не услышал, как к воротам подъехал «опель-кадет», как Тамара сама открывала ворота, не слышал, как хлопнула дверь.

Когда он закрутил кран, в доме царила тишина. Тамара сидела в гостиной за столом и читала книгу. Ее удивляло то, как безмятежно спит Винт, к которому она уже успела заглянуть. То, что Муму в душе, она догадалась. Женщина успела заглянуть и к нему в комнату, усмехнулась, увидев брошенную на кровати одежду.

Дорогин вытерся жестким махровым полотенцем, аккуратно расправил его на змеевике и шлепая босыми ногами, направился к себе в комнату. Каково же было его удивление, когда пройдя три шага по гостиной, он абсолютно голый встретился взглядом с Тамарой. Та сидела, положив книжку на колени, и преспокойно рассматривала голого мужчину. Она смотрела на него не так, как врач смотрит на пациента, раздевшегося для осмотра, а так, как смотрит женщина на возможного партнера.

Дорогин сперва отпрянул, затем понял, что поступает глупо. Но как выйти из данного положения с достоинством, он не представлял. Когда опомнился, то понял, что инстинктивно прикрывается руками.

Тамара, не удержавшись, громко и искренне расхохоталась. А Дорогин, не поворачиваясь к ней спиной, попятился к двери, протиснулся в узкую щель и через минуту появился, замотанный полотенцем. Тамара встала, подошла к нему. Дорогин стоял не двигаясь, положив руку на узел полотенца. Осторожно двумя пальцами Тамара прошлась по пластырю, не сильно надавила.

Дорогин поморщился.

— Значит, еще болит?

Дорогин взял ее за запястье и медленно отвел руку.

— Извини, я знала, что ты в ванной, захотелось пошутить, — она сказала это самой себе, как бы оправдываясь.

Дорогин пожал плечами и смахнул ладонью несколько капель воды с груди. Тамара чувствовала, что Дорогин возбуждает ее, он был крепко сложен, может — немного худоват. Но это было следствием болезни. Кожа была у него гладкая, чистая, бархатистая на ощупь, как у досмотренного ребенка.

И Тамара, не удержавшись, провела ладонью по плечу мужчины. Дорогин на этот раз не отпрянул, но вновь, взяв ее за запястье, остановил.

Женщина пропустила его вперед, сказав:

— Пошли, перевяжу.

Тут Дорогин допустил небольшую оплошность. Он настолько забылся, что не стал дожидаться жеста, а сразу направился туда, куда хотела Тамара. Но женщина вроде бы и не заметила этой оплошности, включила яркую лампу, направив ее на рану. Дорогин стоял, Тамара пинцетом отдирала пластырь, после каждого движения заглядывая ему в глаза, не беспокоит ли боль.

Дорогин каждый раз кивал, мол, можете продолжать. Тамара смочила тампон раствором и принялась протирать шов. Дорогин хоть и испытывал боль, но вместе с тем ему было приятно. Он ощущал, как горячая волна каждый раз подкатывает к горлу, когда Тамара случайно прикасается к нему бедром, грудью. Но эта случайность была мнимой, женщине и самой было интересно поэкспериментировать с Муму, так она это определила для самой себя.