Убийца с крестом

«Ах, – запричитал бы Сэмюэль, – ты просто ненормальная! Ты, потерявшая родителей, трех братьев из-за этого зверья, готова умиляться над каким-то солдатишкой, швырнувшим тебе грязное тряпье! Вот уж подвиг, достойный воспевания!» Сэмюэль бы долго в изумлении тряс головой, но она-то знала, как он ценит ее яростный оптимизм, как это придает ему сил. Ибо сам Сэмюэль был сломлен лагерями. Он дожил до прихода американцев, но лучшее, что в нем было, не уцелело. Они встретились там, в Дахау, после освобождения. Сэмюэль являл собой ходячий скелет с ввалившимися щеками, впалой грудью, потухшим взглядом. Нельзя сказать, что сама она выглядела иначе, но в ней кипела такая исступленная жажда, такая железная решимость выжить. И Анна тянула его за собой – волокла от края могилы – в мир, в жизнь. Он был настолько слаб, что не мог сам есть – она держала его голову и кормила с ложечки, таская еду из столовки. Когда кости чуть обросли мясом, на нее стали обращать внимание американские солдаты; она вовсю кокетничала с ними и смеялась над поверженной Германией, а потом бежала к Сэмюэлю с шоколадом и сигаретами, которыми те ее угощали.

– Ах, – говорил Сэмюэль, закуривая «Честерфильд», – чем ты лучше уличной девки? Впрочем, чего еще ждать от венгерки, цыганки!

– Молчи, старичок, – смеялась она в ответ, ибо он и впрямь казался старичком, хотя был всего на два года старше нее.

Они поженились в лагере, потом она забрала его в Будапешт (Сэмюэль был из Берлина), ибо лелеяла тайную надежду, что кто-то из близких все же выжил после концлагеря, а она точно знала, что будь это так, родные непременно вернутся в Будапешт. Но чуда не случилось: не уцелел никто.

Они открыли маленькое кафе – крошечный закуток, и она яростно копила деньги, с непреклонностью, которой научилась в лагерях. Она остро ненавидела коммунистов и с нежностью вспоминала веселый нрав и благородство американских солдат, мечтая об эмиграции в Америку. Окончательное решение пришло во время событий 1956 года. Анна Штейнер увязала скопленные деньги в носовой платок, укрепила узел на груди, накинула теплое пальто и пинком открыла дверь их крохотного жилища.

– Пошли, старичок, – сказала она Сэмюэлю, и он последовал за ней, как всегда, жалуясь и причитая, тоже как всегда. Они перешли границу Австрии, оттуда добрались до Цюриха, потом были Лондон, Нью-Йорк – и, наконец, Лос-Анджелес. Используя свое венгерско-еврейское происхождение, она обратилась за пособием сразу в несколько организаций и на полученные деньги открыла крошечную забегаловку на Вермонт-авеню, где торговала гамбургерами.

– Да это же меньше нашего кафе в Будапеште! – причитал Сэмюэль. – И ради этого стоило рисковать жизнью, исколесив полмира! Чтобы семь дней в неделю по шестнадцать часов штамповать чертовы бутерброды для этих «швартцерз»!

– А ты что, рассчитывал на королевский престол? – кричала в ответ Анна Штейнер. – Учти, в Америке нет никаких королей, здесь в почете средний класс, и мы им станем!

Это им удалось. Они купили «бьюик», телевизор, проигрыватель. Потом дважды в год уезжали на уик-энд в Лас-Вегас, где играли по маленькой. Гамбургерная сменилась бакалейной лавочкой в Венисе, но наркоманы грабили их каждый месяц, и Анна Штейнер боялась, что Сэмюэля, могут прикончить, потому что он ругался с ними по-немецки даже тогда, когда на него наставляли оружие.

– Мерзавцы, твари, Идиоты! Если ты не раздобудешь ружье, я сам тебя убью!

– Молчи, старичок, – сквозь зубы ворчала Анна Штейнер, отдавая бандитам пяти– и десятидолларовые купюры из кассы. Банкноты в двадцать и пятьдесят долларов она прятала в разбитой миске справа от счетчика.

Двадцать лет назад они продали бакалею и купили кофе «Вест-Пик». Теперь к Анне Штейнер на ленч стекались юристы и бухгалтеры из Сенчури-Сити отведать тушеного мяса, яичницы с луком, фаршированных перцев и голубцов.

Анна Штейнер вытащила внушительных размеров бывалый суповой котел и водрузила его на плиту. Она очистила десяток крупных картофелин, три пучка моркови, несколько луковиц, затем накрошила их прямо в котел. Они легли на дно, образуя неправильный круг. Следом она добавила черешки сельдерея, кусочки кабачков, цветной капусты, помидоров, залила все водой. Помешивая в закипающем котле длинной деревянной ложкой, зажатой в левой руке, правой всыпала соль, черный перец, чесночный порошок, столовую ложку сахара и, конечно, венгерскую паприку. Шла молва, что овощной суп Анны Штейнер – лучший в городе, и она каждое утро ходила на рынок за всем необходимым. Кушанья, предлагаемые посетителям, ничем не отличались от ее домашнего угощения, о чем Анна Штейнер с гордостью сообщала завсегдатаям, когда те нахваливали ее стряпню.