Убийца с крестом

– Да. В рекламе. Для «Спаркл сентид соуп». Я вылезаю из душа, вода стекает по телу, полотенце на плечах. – Замора разыгрывал сцену перед Голдом, – и говорю в камеру: «Все девушки на работе спрашивают меня, каким одеколоном я пользуюсь. Я отвечаю им, что не пользуюсь одеколоном. Это запах мыла „Спаркл сентид“. Девушки мне не верят. Тогда я приглашаю их к себе домой, чтобы принять душ вместе. И это их всегда убеждает». Потом я посылаю камере мою лучшую редфордскую улыбку, – Замора послал Голду свою лучшую редфордскую улыбку, – и исчезаю из кадра.

– О Господи! – выдохнул Голд.

– Что скажешь, Джек?

– Ну, вряд ли после этого захочу принимать с тобой душ, но я ведь немного старомоден.

– Я думаю, что попал в яблочко – работа точно моя! Мы там с одним парнем целых семь раз заходили и выходили из душа.

– А тебе не кажется, что всем этим голливудским гомикам просто хотелось полюбоваться твоим голым телом?

– Я совершенно уверен – работа моя! Тот, другой парень – он очень непрезентабельный. Понимаешь, о чем я.

– Думаю, да. Ты их должен всех на руках носить.

– Ты меня подкалываешь, Джек. Но ведь это все очень серьезно. Если меня возьмут, то ведь это точно больше, чем двадцать штук в год. Всего за один день работы. И потом, я смогу наконец показаться перед широкой аудиторией.

– Мне кажется, ты уже «показался» в этом «голубом» журнальчике.

Замора упал в кресло.

– Бисер перед свиньями метать. – Он ухмыльнулся.

– Будь осторожнее с этой свиньей, парень.

– Ладно, проехали. Пойдем, я угощу тебя ленчем. Умираю от голода. Из-за этого интервью мой агент вытащил меня сегодня из дома в шесть утра. У меня даже не было времени позавтракать.

Голд согласно кивнул.

– Приходишь на работу на три часа позже и через десять минут предлагаешь сделать перерыв и поесть. Если ты не слиняешь, то станешь классным копом.

* * *

Замора предложил поехать в одно местечко на Западной авеню, где работал его кузен. Кафе-гриль под названием «Синяя точка». Кондиционеров там не было, и воздух раскалился от жары. Все было окрашено в убийственно синий цвет. На стенах висели от руки написанные таблички с названиями блюд: «Лепешки: с цыпленком, говядиной, со свининой; пирожные: овсяные и с соусом „кантри“; яичница с ветчиной, корейское барбекю, сандвичи, стейк, соус „териаки“, мексиканские лепешки».

– О Боже, – вырвалось у Голда, когда он начал читать названия, – да ведь здесь представлена вся Организация Объединенных Наций. – Он продолжал: – "Спагетти в мясном соусе, говядина с вареным рисом, рис и бобы, кошерные хот-доги, окорок с кукурузной лепешкой, цыпленок «карри».

– Такое только в Лос-Анджелесе возможно, – сказал Замора. – Сам знаешь – у нас здесь такая национальная мешанина.

Упитанный повар-мексиканец, весь в поту от пышущего жаром гриля, заметил Замору и приветственно махнул ему.

– Как жизнь?

Замора и повар сердечно пожали друг другу руки и затрещали на уличном испанском диалекте. Голд сел за маленький столик у двери. Жар кафе здесь разгонял легкий ветерок с улицы. Замора оторвался от повара и вернулся к Голду.

– Решил, что закажешь?

– Сандвич с сыром и польскими колбасками.

Замора передал повару заказ на каком-то испано-язычном диалекте и сел напротив Голда.

– Так это твой двоюродный брат? Значит, ты на самом деле мексиканец?

Замора кивнул.

– Кроме тех дней, когда я навещаю родных матери в Дублине. Тогда я до мозга костей ирландец. – Замора с легкостью перешел на ирландский акцент. – Сейчас я тебе все объясню, Джек. Старший брат моего отца иммигрировал сюда, в Лос-Анджелес, из какой-то глухой мексиканской деревушки в тридцатых годах. Началась война, и дядя записался в американскую армию. Они отправили его на корабле в Англию дожидаться вторжения европейских союзников. Он получил увольнительную и отправился в Лондон. А там в одно дождливое воскресное утро, шатаясь по Пикадилли, он решил, что надо бы пойти послушать мессу. Сам понимаешь, война и все такое, – и никогда не знаешь, когда придет твоя очередь. После мессы дядя случайно разговорился с приходским священником, который так к нему проникся, что пригласил на небольшое симпатичное сборище «по-поддержке-наших-смелых-парней-в-форме» во второй половине того же дня. Сахарные пирожные и чай, возможно чуточку подкрепленные ирландским виски, – что-то в этом роде. Ну, и мой дядя отправился на эту церковную вечеринку и встретил там одну маленькую ирландочку. Она работала на английском военно-промышленном предпрятии, где зарплата была получше, чем дома. А дома у нее оставались три младшие сестрички, которых надо было еще поставить на ноги. То да се – и мой дядя женился на этой малышке ирландочке, а после войны вернулся в Лос-Анджелес. Рассказывать дальше?

– Рассказывай.