Убийца – садовник?

Пока она разливала чай в тоненькие белые чашки, я осмотрелась. Гостиная миссис Шарп походила на изящную шкатулку, набитую безделушками; их было, пожалуй, даже слишком много. Вся мебель была благопристойно задрапирована тканью. Обивка моего кресла на первый взгляд казалась шёлковой, но, проведя ладонью, я поняла, что она сделана из ситца, пропитанного специальным составом. Очевидно, миссис Шарп была не прочь пустить пыль в глаза своим друзьям и знакомым.

Кроме чая, пожилая леди предложила стаканчик хереса, «чтобы согреться в такую погоду». Я хотела было отказаться – не люблю херес – но потом подумала, что алкоголь быстрее сможет развязать ей язык. Пришлось согласиться.

После первых пяти минут, в течение которых мы обменялись стандартными любезностями, наша беседа стала напоминать мягкое перетягивание каната. Миссис Шарп живо интересовалась моими взаимоотношениями с Иннелином, я же пыталась перевести разговор на тему садоводства вообще и мистера Хардмана в частности.

– Девочка моя, я помню твою маму, она была такой очаровательной молодой леди! Кому же, как не мне тебя предостеречь!

Наклонившись ближе, миссис Шарп заговорщицки прошептала:

– Советую всегда держать при себе безопасную булавку, лучше железную, и ежели этот хокермен вздумает… хм… воспользоваться обстоятельствами, ты его – булавкой, булавкой! Альвы железа не любят.

Я не знала, смеяться мне или плакать. Думаю, такая реакция девушки на ухаживания у любого джентльмена отбила бы охоту, не только у альва!

– Поверьте, миссис Шарп, мистер Иннелин никогда не давал мне повода задуматься о подобных предосторожностях!

– Дорогая, но ведь все знают, что ни одна женщина не сможет противиться альву!

Хихиканье почтенной дамы я отнесла на счёт действия хереса.

Внезапный приступ добросердечия миссис Шарп получил объяснение. Она позвала меня, чтобы вдоволь посплетничать об Иннелине, а заодно выспросить подробности случившейся трагедии. Я заметила, что кроме меня, сегодня на чай больше никого не пригласили. Миссис Шарп не хотела себя скомпрометировать. Её нескромные расспросы о хокермене меня порядком смутили. Боже, надеюсь, она не рассчитывает узнать, каков Иннелин в постели? Неужели в городе меня считают падшей женщиной?!

Разумеется, я могла извиниться и уйти, но в интересах дела приходилось сдерживаться. Выразив своё восхищение садом (кстати, вполне искреннее!), я ещё раз попыталась расспросить о мистере Хардмане.

– О, его невозможно заполучить, мне просто повезло! – воскликнула разрумянившаяся дама. – Все считают, что Хардман ушёл от Скорпа, так как тот не мог должным образом оценить его работу, но мне кажется, здесь что-то нечисто!

Миссис Шарп улыбнулась, вся засияв от предвкушения изложить новую сплетню:

– Сразу после переезда Хардман жаловался на кошмары. Спал со светом, хотя я не одобряю такое расточительство, почти не мог говорить – в общем, было налицо какое-то ужасное потрясение! Мне пришлось поселить его в отдельном флигеле, стоящем в саду. Не будь я так уверена в бедняжке Эвелин, я бы подумала, что их с Хардманом связывали не только рабочие дела…

Видимо, изощренный ум миссис Шарп не мог себе представить, чтобы двух людей связывали ещё какие-либо отношения, кроме любовных. У меня возникло другое подозрение: что если мисс Эвелин и её садовник были сообщниками? Действительно ли она умерла? Вдруг ей просто понадобилось скрыться? Может быть, Хардман помог ей? Что если он – добровольно или под принуждением – помогает ей до сих пор?

Я заранее придумала повод для беседы с загадочным садовником и сейчас, сделав робкое выражение лица, сказала:

– Моя тётя фанатично увлекается цветами, но ей никак не удаются клематисы. Какие только сорта мы ни пробовали, все чахнут через два месяца. Я была бы бесконечно признательна вам и мистеру Хардману, если бы он смог уделить мне минуточку для консультации…

– О, конечно, конечно, дорогая! – замахала руками миссис Шарп. – Право, это такая мелочь! Не стоит благодарности.

Хозяйка была так любезна, что даже не стала сопровождать меня в сад, вдруг почувствовав настоятельную необходимость немного отдохнуть. Это всё херес. Мы расстались с изъявлениями взаимной вежливости.

Мне повезло застать Хардмана на рабочем месте. Это был рослый, крепкий человек средних лет с грубоватым лицом, равно привыкшим и к палящему солнцу, и к холоду. Он калечил ножницами очередной куст, вырезая ферзя. Королеву. Подходя ближе, я мучительно раздумывала, как начать разговор. А, к чёрту всё! Спрошу прямо. Надоело ходить вокруг да около.

– Мистер Хардман, я знаю, что раньше вы работали у Скорпов. Вы помните мисс Эвелин? Какая она была?

В ответ – молчание, прерываемое только щёлканьем садовых ножниц. Хардман будто хотел что-то сказать, но потом насупился и молча продолжил работу. Вид этого угрюмого, заросшего мужчины с большими острыми ножницами в руках вызывал смутные опасения. Я отступила за куст, но сдаваться не собиралась.

– Мистер Хардман!

– Зло… всё равно настигнет тебя… – пробормотал он, зыркнув на меня из-под нависших бровей. Я замерла.