Убийца среди нас

— Вот и плохо, что не допускал. — Считаешь, рановато? Или, по-честному, как на духу — боишься? — Шлыков пожал плечами. — Тогда не брыкайся. Учти, хуже будет, если пересидишь и начнут как мячик перебрасывать по горизонталям. А теперь ответь: кто должен вершить перестройку? Молчишь, не знаешь, что сказать. Так вот — молодежь, а не какие-то старперы, да еще из "бывших". Каждому дураку понятно, что на них мода прошла.

— Не скажи, — возразил Шлыков. — У меня отец, хотя по годам и старпер, но иного молодого за пояс заткнет.

— Видно, и ты в батю пошел, — подыграл Рюмин.

Парамошкин прислушивался к разговору, но молчал. Скоркин отрубился и потихоньку клевал носом. Рюмин же разъяснял Шлыкову детали:

— Настанет время — займемся агитацией, подключу студентов. Выдвижение организуем от учебных заведений, хотя можно и от строительных организаций. Если память не изменяет, ты по образованию строитель, а потом как у всех — комсомол. Верно? Хор-рошее сочетание! Вузовская молодежь поддержит, а строитель — мэр — это как раз то, что надо.

— Ну ты даешь! — воодушевился наконец Шлыков. — Прямо как в сказке.

— Правильно говорят, что под лежачий камень вода не течет, — поддержал Рюмина Парамошкин. — Значит, надо этот камень сдвинуть на нужное место.

— Вот именно, — похлопал Рюмин Парамошкина по плечу. — Давайте, Григорий Анатольевич, еще раз пошурупим мозгами… Опять стали шурупить, и, убирая со стола, Парамошкин прислушивался, чем же все это закончится. Разговор воспринимался им по пьяной лавочке не всерьез. Хотя чем черт не шутит — мало ли как может все повернуться.

— Однако пора спать, — предложил он, показывая глазами на уснувшего Скоркина.

— Сейчас, сейчас, закругляемся, осталось самое малое, — ответил Рюмин. В конце концов он настроил Шлыкова, что только тот и никто другой на очередных выборах должен стать мэром города. Прежний мэр себя не проявил, и его пора убирать, Шлыкову надо морально подготовиться и определиться, без этого нельзя. Если на пост губернатора пройдет старший Скоркин, то поддержка от него Шлыкову будет обеспечена.

… Но — спать, спать. Через три часа Москва. Парамошкин забрался на верхнюю полку последним. Перед этим вместе с Рюминым уложили на нижнюю полку, как какую-то особую драгоценность, Скоркина. Засыпая, Парамошкин подумал, что все обошлось нормально, его приняли, и неплохо. Ну а если свершится то, о чем сегодня болтали, то вообще наступит рай пресветлый. Все говорило за то, что он на верном пути. Долго не мог уснуть, будущее представлялось по-разному. Не спал, ворочаясь на нижней полке, и Шлыков. Словно соревнуясь друг с другом, храпели Рюмин и Скоркин.

VIII

За день так натолкались по магазинам, что ноги гудом гудели. Как назло весь день моросил мелкий, по-осеннему холодный дождь. Держались попарно: впереди шли Рюмин со Скоркиным, следом Шлыков с Парамошкиным. Были злы и голодны. Больше всех ныл Скоркин, но Рюмин делал вид, что не замечает. К нему он был расположен снисходительно, ободрял, подхваливал, что называется, гладил "по шерсти". Но как только выразил недовольство никому не нужной беготней Шлыков, Рюмин его тут же осадил:

— Уж не мне вам, Григорий Анатольевич, доказывать, для чего все это нужно. До чего ж привыкли жить одним днем — дальше собственного носа ничего не видим.

— У меня ноги мокрые и в животе пусто, — злился Шлыков. — Сколько можно по лужам шлепать? Давайте хоть куда-нибудь зайдем и по-человечески поедим? Или вернемся на вокзал.

— На веревке никого не тащу. Не нравится — оставайтесь и идите куда угодно. Встретимся вечером у вокзала.

Но Шлыкова поддержал Скоркин:

— Григорий верно говорит, устроили какие-то гонки — то в магазин, то на базу. Даже в туалет некогда заскочить.

— У нас только так. Вот набьем вечером живот и всю ночь будем ворочаться, — никак не успокаивался Шлыков.

— Все, все, убедили, будет вам и буфет, и туалет. Мне тоже приспичило, но терплю.

— Бог терпел и нам велел, — сказал молчавший все время Парамошкин. Он понял, что Рюмин на обострение идти не хочет, тем более со Скоркиным, которому чуть в рот не заглядывает.

— Вот Парамошкин молодец! — похвалил его Рюмин. — Не нравится, а трет к носу, терпит, не ноет. С него пример берите.

Завернули в метро, чтобы вернуться на Белорусский вокзал. Когда Рюмин со Скоркиным несколько оторвались, Шлыков, не утерпев, сказал:

— Слишком зарываться стал наш "командор". — Последнее слово произнес с издевкой. — Привык один за всех решать. Помолчав, добавил. Забывает, кто ему помогает отовариваться. Не я, давно бы мотал за границу с полупустыми чемоданами или вовсе дома сидел. Верно говорят, что каждая килька считает себя селедкой.

Парамошкин удивленно посмотрел на него. Вон оказывается, как они любят друг друга! И это есть "маленький сплоченный коллектив"?!

— Да-да, представьте себе, что без меня ему не было б никакого разворота. Абсолютно.