Убийца среди нас

— Согласен, — кивнул Скоркин и полез на верхнюю полку.

— Это так сложно? — поинтересовался Парамошкин.

— Еще бы, — усмехнулся Рюмин. — Инспекторша может так потрясти сумки, что в них и половины того, что везем, не останется.

— Вещи забирает?

— Предлагают сдать в приемный пункт, что на вокзале. Но от этого не легче. Так что давайте соображать, как на крючок не попасться. Может, и обойдется, а если нет? Рассчитывать, что пронесет — слабое утешение. Нужны и другие варианты — Рюмин потянулся, зевнул и стал разбирать постель.

Все, кроме Парамошкина, уснули сразу, а Григорию не спалось. Столько с Ириной пришлось покрутиться, и кто-то в одночасье может все перечеркнуть. Нет, этого допустить нельзя. Рюмин прав — надо думать, думать. Но он-то что может предложить? Эх, знать бы эту "бабенцию"…

IX

Рюмин встал раньше всех. Убрал постель, умылся, но в купе еще не зашел, разговаривал с кем-то в коридоре. Парамошкин слышал, как он что-то говорил, потом охал и ахал. Скоро Рюмин вернулся и стал всех будить: Подъем, подъем, сони! Хватит дрыхнуть. Ну, вставайте же, кончайте спать!

Замурчал спросонья как разнеженный кот Вениамин Скоркин. Помурчал-помурчал и, повернувшись на другой бок, снова затих.

Лениво свесив с верхней полки длинные волосатые ноги, Шлыков искал в карманах костюма очки. Нашел и стал протирать стекла, не спеша спускаться вниз.

Парамошкин быстро натянул спортивные брюки, убрал постель и пошел умываться. Видел, как за его действиями молча наблюдал Рюмин. Подумал, чего это он? Что ему от него надо? Вроде бы ничего плохого тот ему не сделал, а вот возникало какое-то неприятное ощущение, и к каждому его действию Рюмин относился критически. Может, из-за Ирины? Но ведь она сказала, что между ними ничего не было и быть не могло. Нельзя на этом постоянно зацикливаться, иначе можно нажить неприятности. А еще… А еще понял, что Рюмин не терпит, когда его игнорируют.

Завтракали по сборной программе — кто что положил на стол из домашних запасов, которые еще не иссякли. Получилось вполне прилично. В купе весьма кстати с чайным подносом заглянул молодой проводник:

— Чаек нужен?

Поглядев на всех, Рюмин ответил:

— Можно-можно, по паре стаканчиков.

— Почему по паре? — возразил Скоркин. — Мне три, и погорячее.

— Гляди, тебе потом в туалет бегать, — напомнил Рюмин. — Можешь брать хоть пять, только вспомни, сколько придется в вагоне сидеть.

Но Скоркин как непослушный ребенок настоял на своем. Шлыков же и Парамошкин молча жевали, слушали и понимающе переглядывались: Рюмин и тут за всех думал.

Стали обсуждать план дальнейших действий. Парамошкин с надеждой ждал этого момента. Сам решил не соваться, а молчать и слушать. Но Рюмин начал с него.

— Так что, Григорий, надумал? Есть что-нибудь дельное? — Спросил и этак елейно улыбается.

— Не знаю, не приходилось, уж лучше вы сами. У вас опыт, не то что у меня.

— Хитрец, однако, ну и хитрец. Я-то думал, на свежий взгляд что полезное подскажешь. — И тут же переключился на Шлыкова со Скоркиным.

— А каковы ваши, господа, предложения? Или проспали и тоже подумать не успели?

— Можно сказать, что и так, — неторопливо ответил Шлыков. — Есть уже знакомый вариант, его и надо использовать. Ты как, — посмотрел он на Скоркина.

— У меня никаких дельных мыслей пока не имеется, — ответил тот.

— Вот так-то, — пожал плечами Шлыков. — Мы из купе выйдем, а ты пригласи проводника, поработай с ним, дай на лапу, ну и соответственно на лапу тому, кто будет проверять. У тебя это получится лучше чем у нас.

— По скольку сбрасываться? — спросил Парамошкин.

— Обычно по двадцатке с брата.

— Меня это вполне устраивает, — согласился Григорий.

— Долларов, не рублей, — уточнил Шлыков.

Парамошкин опешил:

— Да откуда у меня доллары?

— Я внесу, — сказал Рюмин. — Потом рассчитаемся. — И, в порядке разъяснения: — Ясно, что долларов. Наши "деревянные" тут никому не нужны. — Помолчал и снова стал поглаживать бородку. — И все-таки нужен какой-то иной неординарный вариант. Кончайте дремать, думайте и не забывайте, что в других вагонах тоже не дураки едут. Там тоже думают, и долларов у них не меньше нашего. Повторяю, нужно что-то неординарное.

Наступила тишина. Думали. Причем долго. Мыслишки появлялись, но мелкие, Рюмин их тут же отметал. Вновь думали, вновь кое-что приходило в голову, и опять лопалось как мыльный пузырь. Нет, не то. Не то!..

Повернув голову к окну, Рюмин молчал и с безразличным видом смотрел, как за стеклом мелькали столбы, деревья, лесные полосы, черные квадраты пашни. Молчание стало тягостным. Но Рюмин вдруг чему-то загадочно заулыбался. Что-то придумал? И чем больше улыбался, тем больше обращал на себя внимание.

"Любит же на нервах поиграть, — поморщился Парамошкин. В принципе, он догадывался, как поведет себя сейчас Рюмин. Прочитав мораль, скажет, что ему надоело за всех ломать голову. — Будто его просят! Не хочешь, не ломай, а коли нравится играть "командора", то будь человеком и не набивай себе цену. Не делай из остальных дураков!.."