Убийца во мне

— Либо спрятал, либо, испугавшись, выбросил. Лу, дело наилегчайшее. Я, дружище, впервые сталкиваюсь с такой элементарщиной. Если бы он сейчас рухнул замертво, я бы решил, что это кара свыше, — а ведь я нерелигиозен!

Итак, он все сказал. Все разложил по полочкам, все доказал.

— Лу, думаю, вам пора приступать. Мы изолировали его, но решили не регистрировать, пока он не сознается. Мне бы не хотелось, чтобы какой-то там адвокатишка рассказывал ему о его правах на этом этапе игры.

Я заколебался. Потом сказал:

— Верно, это нам сейчас ни к чему. Да и не даст ничего… А Боб знает?

— Зачем тревожить Боба? Что он может сделать?

— Я просто подумал, а не стоит ли нам спросить его… будет ли правильно, если я…

— Будет ли правильно? — Говард нахмурился. — А почему может быть неправильно?.. О, я понимаю, что вы чувствуете, Лу. Он всего лишь ребенок, вы давно знаете его. Но он убийца, Лу, причем хладнокровный. Помните об этом. Помните о том, что ощущала та несчастная женщина, когда он бил ее по лицу. Вы видели ее. Вы видели, во что превратилось ее лицо. В кусок мяса, котлету…

— Не надо, — сказал я. — Ради бога!

— Ладно, Лу, ладно. — Он обнял меня за плечи. — Прошу прошения. Я все время забываю, что вы так и не ожесточились против этого отребья. Ну?

— Ну, — сказал я, — думаю, пора приступать к делу.

Я спустился в подвал — в тюрьму. Надзиратель пропустил меня внутрь и закрыл за мной решетчатую дверь, потом мы вместе прошли мимо КПЗ и обычных камер к тяжелой стальной двери. В двери имелся «глазок», и я заглянул в него. Но ничего не увидел. Трудно сохранить лампочку в целости и сохранности, какой бы защитный кожух мы на нее ни ставили. Да и через окно, расположенное на две трети ниже уровня земли, света почти не поступает.

— Возьмешь фонарь, Лу?

— Нет, — ответил я. — Вряд ли он мне понадобится.

Надзиратель приоткрыл дверь на несколько дюймов, и я проскользнул в камеру. Дверь с лязгом захлопнулась. Я на секунду замер, моргая. Послышался скрип, тень поднялась и двинулась ко мне.

Джонни упал мне на руки, я прижал его к себе и стал хлопать по спине, успокаивая:

— Все в порядке, Джонни. Все будет хорошо.

— Господи, Лу. Господи боже мой. Я знал… я знал, что вы придете, что они пошлют за вами. Но вас так долго не было, так долго, что я начал думать, что… может… вы…

— Ты плохо меня знаешь, Джонни. Разве тебе не известно, что я почти постоянно думаю о тебе?

— К-конечно. — Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, как пловец, достигший берега после тяжелого заплыва. — Лу, у вас есть сигарета? Эти грязные ублюдки забрали все мои…

— Ладно, ладно, — перебил его я. — Они просто выполняли свой долг, Джонни. Бери сигару, я покурю вместе с тобой.

Мы сели рядышком на прикрученные к полу нары, я достал спички и зажег одну. Прикурив, Джонни выпустил дым, я тоже. Наши лица на мгновение осветил огонек.

— Это убьет старика. — Он отрывисто рассмеялся. — Думаю… придется ему сказать, да?

— Да, — ответил я. — Боюсь, придется ему сказать, Джонни.

— Как скоро я смогу уйти?

— Очень скоро. Осталось недолго, — сказал я. — Где ты был в воскресенье вечером?

— В кино. — Он сильно затянулся, огонек сигары вспыхнул ярче, и я заметил, что у него на скулах заиграли желваки. — А какая разница?

— Джонни, ты же понимаешь, что я имею в виду. Куда ты пошел после кино, где ты был после окончания сеанса и перед началом смены?

— В общем, — «пых», «пых», — я не понимаю, при чем тут это. Я же не спрашиваю вас, — «пых», — где вы…

— А ты спроси, — сказал я. — И я отвечу. Наверное, Джонни, ты знаешь меня хуже, чем я думал. Кажется, я всегда был искренен с тобой?

— Черт, Лу, — проговорил он, устыдившись. — Вы же знаете, как я отношусь к вам, но… Ладно, я бы все равно рассказал вам рано или поздно. Было… — «пых», —

вот как все было, Лу. Я сказал старику, что у меня свидание в среду, что я боюсь за свои покрышки и что можно по дешевке купить парочку хороших. Я предложил ему, что буду каждую неделю возвращать ему часть долга, пока не расплачусь. И…

— Подожди, дай мне разобраться, — сказал я. — Тебе понадобились покрышки для машины, и ты решил занять денег у отца?

— Точно! Именно то, что я сказал. А знаете, Лу, что он мне ответил? Он сказал, что покрышки мне не нужны, что я и так слишком много болтаюсь без дела. Он сказал, чтобы я привел девчонку в дом, что мама сделает мороженое, что мы сыграем в картишки или во что-нибудь еще! Вы представляете! — Он сокрушенно покачал головой. — Как можно быть таким глупым!

Я негромко засмеялся.

— Как бы то ни было, ты раздобыл две покрышки, верно? — сказал я. — Снял их с припаркованной машины?

— Ну… гм… честно сказать, Лу, я взял все четыре. Я не собирался, но у меня есть место, где их можно быстро сбыть, и…

— Понятно, — сказал я. — Этой девчонки не так-то просто добиться, а ты хотел убедиться, что завоевал ее. Действительно такая страстная, а?

— М-м-м! Отпад! Лу, вы понимаете, что я имею в виду. Одна из тех, вокруг которой хочется скакать на цыпочках.

Я снова рассмеялся, и он засмеялся вместе со мной. Потом наступила гнетущая тишина, и он поежился.