Убийца возвращается дважды

– Тот самый случай, когда гипнотизер утратил контроль над ситуацией и сеанс не был завершен должным образом. В нашем деле, как во всяком другом, есть техника безопасности. Я работаю с пациентом один на один. Ничто постороннее не должно влиять на подсознание человека, введенного в глубочайший транс. Ни свет, ни звуки, ни прикосновения.

– Ну, это вы хватили! Никто из нас не собирался трогать Елену Васильевну.

– Нет, нет и нет! – вскрикнул Кориков.

– Вы обязаны помочь следствию.

Смутившись, он посмотрел на Анну:

– Впрочем, кое-что мы сможем придумать.

– Было бы хорошо, – проговорила она и, с осознанием выполненного долга, направилась к дому.

Кориков двинулся за ней, проворчав:

– На месте определимся.

Дверь, как и в прошлый раз, открыл Валентин Егорович, муж Колодяжной.

– Проходите. – Впустив их в дом, он недружелюбно заметил: – Если хотите знать мое мнение, я против таких экспериментов.

– Мне это известно, – сказала Анна и, перехватив обеспокоенный взгляд Корикова, жестом призвала его сохранять выдержку. – Где Елена Васильевна?

– Ожидает вас.

– В гостиной? – Она заглянула в комнату и, увидев Колодяжную, приветственно кивнула: – Здравствуйте! – Потом представила Корикова: – А это – врач-гипнотерапевт Геннадий Иванович.

– Добрый день, – тихо проронила Елена Васильевна. – Надеюсь, что все закончится быстро.

При первом взгляде на Колодяжную Анну поразили ее глаза – тревожные, беспокойные и в то же время покорные. Было очевидно: она боялась, но держала себя в руках и отступать не собиралась.

– Работаем здесь? – Кориков прошелся по комнате, вернулся в коридор и поманил за собой Анну.

Когда та подошла, сказал:

– Могу предложить следующий вариант: вы и супруг пациентки останетесь здесь, в коридоре. Как только пациентка войдет в транс, я приоткрою дверь, и вы все услышите. Идет?

Кивнув, Анна посмотрела на Колодяжного. Он тоже кивнул:

– Допустим.

– Советую вам присесть, – сказал Кориков. – Сеанс будет долгим.

Гипнотерапевт вернулся в гостиную и прикрыл за собой дверь, оставив узкую щель.

Анна огляделась.

– Принесите, пожалуйста, стулья.

Колодяжный нехотя направился в глубь коридора и вернулся оттуда с двумя тяжелыми стульями. Рассевшись, они напрягли слух.

Из-за двери донесся звук метронома. Колодяжный взглянул на Анну. Она успокоила его:

– Во время сеанса гипноза так часто делают.

В тишине послышался голос Корикова:

– Сделай глубокий вдох… выдох. Выдох медленный, спокойный, плавный… Все тело расслаблено… Расслабиться нужно так, чтобы прошли уныние, обида, вина…

– Что он говорит?! – возмущенно прошептал Колодяжный. – При чем здесь вина и обида?

– Тише!.. – так же шепотом цыкнула на него Анна. – Вы все сорвете!..

– Я беспокоюсь о здоровье жены и не позволю…

– Да замолчите же вы!

А в комнате продолжал говорить Кориков. Его голос был невыразительным и монотонным:

– Приходит осознание происходящего в твоей душе, в твоем теле, в твоей жизни, в твоем мире… Проявляются все оттенки силы и нежности, легкости и глубины… Мысли в голове путаются, ни на чем не сосредотачиваются… Мысли делаются ленивыми, рассеянными… Мысли путаются, расплываются…

Колодяжный встревоженно посмотрел на Анну:

– Вы ему верите? Он не шарлатан?

– Специалист высокого класса, – тихо сказала Стерхова.

– Ты полностью отрешилась от забот, переживаний, хлопот… – говорил Кориков. – Окружающие звуки отдаляются все дальше и дальше… Остается ощущение отрешенности… Все тише и тише вокруг тебя… Дыхание ровное, спокойное, ритмичное… Круг сознания сузился до границ твоего тела… С каждым вздохом сердце бьется все спокойнее, все тише…

Колодяжный резко встал и двинулся к двери.

– Это надо прекратить. У Лены слабое сердце! Он убьет ее!

С профессиональной хваткой Анна перехватила его и силой усадила на место.

– Сидеть! Иначе я сейчас же упеку вас в кутузку!.. И чтобы молчали!

Тем временем за дверью продолжался сеанс гипнотерапии.

– Глубже… Спокойнее… Желание спать… Прими это желание… Сонливость усиливается с каждым вздохом… Ты забываешься сном… Глубже и глубже в отдых… Пожалуйста, позволь своему подсознанию достичь глубокого состояния расслабления… Вокруг тебя ничего нет… Есть только мой голос…

Спустя несколько минут дверь открылась и в проеме показался сосредоточенный Кориков. Он прижал указательный палец к губам, потом погрозил им и так же безмолвно скрылся.

– Теперь только пикните… – предупредила Анна и напряглась.

Прошло не меньше минуты, прежде чем снова прозвучал голос Корикова:

– Прошу тебя, расскажи, что произошло в тот день, когда умерла мама девочки.

– О какой девочке он говорит? – обескураженно спросил Колодяжный.

– О ней самой. Молчите. Так надо.

– Было седьмое ноября… – сказала Елена Васильевна.

– Что делает мама девочки?

– Она стоит на коленях и чистит мыльной водой ковер.

– Что еще?

– Потом она моет окна и натирает стекла мятой газетой, чтобы не осталось разводов. Она запирает створки на шпингалеты и утепляет ватой, чтобы не дуло с улицы.

– Кроме матери в доме кто-нибудь есть?

– Девочка.

– На улице светло?

– Это утро. В доме пахнет чистотой и печеными булками.

– Что делает девочка? – тихо спросил Кориков.