Убийцы и маньяки

— Да, мадемуазель, — несмело сказал мужчина, — место и в самом деле хорошее. Сами считайте, жалованье 250 франков в год, да еще к рождеству подарки. А работа не очень тяжелая: ходить за двумя коровами и за теленком да в доме немного прибраться.

О, это место Мари определенно было по вкусу! Незнакомец нерешительно покачал головой.

— Не знаю, мадемуазель. Пожалуй, вы-то как раз и подошли бы моему хозяину. Только вот времени на раздумья я вам, к сожалению, дать не могу. Еще сегодня вы должны приступить к работе…

Ну, счастье само лезет в руки! Мари Пишон тут же согласилась, побежала домой, взяла расчет, упаковала пожитки и уже несколько часов спустя в сопровождении незнакомца садилась в поезд, идущий к Монтлюэлю.

Когда они приехали, было уже темно. Незнакомец, ни слова не говоря, взвалил ее корзину на плечи и зашагал прочь от станции. Странную, однако, дорогу он выбрал: узкая тропка поперек полей и лугов, в стороне от человеческого жилья. Сердце Мари билось все тревожнее. Она уже раскаивалась в своем решении и держалась настороженно.

Посреди рапсового поля незнакомец вдруг остановился, снял с плеч корзину и сказал Мари, что оставит ее ненадолго, а потом придет за ней. Через перекидной мостик он прошел над насыпью и скрылся в лесу. Его шагов было уже не слышно. Вдруг внезапно он опять очутился почти рядом. В руках мужчина держал веревочный аркан, его глаза сердито уставились на Мари. Молниеносное движение, аркан просвистел в воздухе. Едва успев отклонить голову, Мари схватила нападающего за руки. Началась ожесточенная борьба. Девушка упала, инстинктивно откатилась в сторону, вскочила на ноги и пустилась наутек.

Прямо в затылок ей дышал задыхающийся мужчина. Однако расстояние между ними все увеличивалось, и она выбралась наконец на железнодорожную линию. Там путь ей загородила решетка. Мари перелезла через нее, увидела вдали свет и из последних сил побежала к нему. Свет падал из окон дома, в котором жил крестьянин по имени Жоли. Когда Мари, окровавленная, в разорванном платье, рассказала ему свою историю и попросила о защите, он проводил ее в Монтлюэль, в жандармскую команду.

"Правда, не очень-то в этом много толку, — с сомнением сказал он. — И раньше здесь частенько случалось этакое, да только полиция особого рвения не проявляет. Но, заявить-то, конечно, надо. Должны же они, наконец, что-то предпринять".

Жандармы приняли инцидент к сведению, равнодушно записали все подробности и затем уведомили о случившемся лионский комиссариат Сюртэ. Там эта новость особого восторга не вызвала. Уже больше шести лет поступали сюда подобные сообщения о случаях нападения на служанок, а воз и ныне был там: до сих пор ф! одно из преступлений так и не было раскрыто. Правда, мадемуазель Алабер, а вслед за ней Шарлеби, Буржуа, Паррэн и Никола, нападения на которых произошли еще в 1855 г., довольно обстоятельно описали внешность преступника, и их данные полностью совпадали с показаниями Мари Пишон. Однако расследование так и не дало до сей поры осязаемого результата.

Жандармы, которым поручали произвести розыск в окрестных населенных пунктах, не смогли обнаружить никого, кто бы подходил под это описание.

"Пожалуй, и в случае с Пишон дело кончится тем же самым", — подумал лионский комиссар и для очистки совести еще раз просмотрел донесение.

Стоп, стоп, стоп! В рапорте указывалось, что корзина Мари Пишон осталась на рапсовом поле и что во время борьбы с преступником она потеряла зонтик и сумку. Если отыскать эти предметы, то по месту находки можно, пожалуй, попытаться определить путь преступника, а может, даже и найти его логово. Пожалуй, попробовать стоит.

В сопровождении двух помощников комиссар выехал на место происшествия.

Жандармы и добровольцы из местных жителей обшарили уже все рапсовое поле, полотно железной дороги и лес. Вещи служанки исчезли без следа. Должно быть, преступник успел после нападения собрать их. Но из этого следует заключить, что его убежище находится где-то неподалеку от места преступления.

Четыре обстоятельства бросались в глаза комиссару. Первое — жертвами всегда были только служанки. Второе — все, предшествующее преступлению, начиная с установления контакта с намеченной жертвой до нападения, а может и до убийства (комиссар передернул плечами, вспомнив донесения о пропавших без вести девушках, тоже служанках), в точности повторялось от раза к разу. Третье — из показаний пострадавших, по крайней мере тех, кто заявлял в полицию, легко заключить, что действовал всегда один и тот же преступник, ибо в описаниях всегда фигурировали шрам, опухоль на верхней губе, сутулая фигуpa и крестьянская одежда. И четвертое — все девушки клюнули на приманку в Лионе, а завезены были затем в окрестности Монтлюэля.