Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь

На работу в Бюро расследований Уайт поступил в 1917 году — из-за перенесенной не так давно операции ему пришлось уйти из рейнджеров. Он говорил, что работа специальным агентом была для него возможностью послужить стране, но это была лишь часть правды. На самом деле он понимал, что племя старых хранителей Фронтира, к которому он принадлежал, исчезает. Хотя ему еще не исполнилось и сорока, он опасался превратиться в ходячий реликт из бродячего цирка «Легенды Дикого Запада».

Президент Теодор Рузвельт создал Бюро в 1908 году, надеясь заполнить вакуум федеральных правоохранительных органов (вследствие затянувшегося противодействия генеральный прокурор администрации Рузвельта действовал без одобрения законодателей, из-за чего один конгрессмен назвал новую организацию «бюрократическим ублюдком»[237]). Когда Уайт пришел в Бюро, оно включало в себя лишь несколько сотен агентов и ничтожное число местных отделений. Юрисдикция была весьма ограниченной, и сотрудники занимались самыми разными делами: нарушения антимонопольного и банковского законодательства, нелегальный оборот между штатами угнанных машин, противозачаточных средств, фильмов с поединками профессиональных боксеров и порнографической литературы, а также побеги заключенных из федеральных тюрем и преступления, совершенные в индейских резервациях.

Как и другие агенты, Уайт должен был быть только следователем. «В те дни у нас не имелось полномочий производить арест», — вспоминал он позже[238]

. Агенты также не могли носить оружие. На Западе Уайт повидал множество убийств стражей порядка и хотя не слишком любил распространяться на эту тему, из-за них он едва не ушел из профессии. Ему не хотелось покидать этот мир ради некой посмертной славы. Мертвые мертвы. Поэтому, когда в Бюро ему доводилось быть на опасном задании, он нередко совал за пояс револьвер — и к черту запреты.

Его младший брат Дж. К. «Док» Уайт тоже был техасским рейнджером, перешедшим на работу в Бюро. Грубый и крепко пьющий, он почти всегда носил с собой шестизарядный «кольт» с костяной рукояткой, а для верности еще и нож за голенищем, и вообще был безрассуднее Тома — «жесткий и энергичный»[239], как говорили о нем родственники. Братья Уайт были частью небольшой группы стражей порядка с Запада, которых в Бюро величали «ковбоями».

У Тома Уайта не было специального образования, и он изо всех сил пытался овладеть новыми научными криминалистическими методами, такими как расшифровка таинственных завитушек и петель отпечатков пальцев. При всем этом на страже закона он стоял с молодых лет и отточил важнейший навык следователя — способность разглядеть главный лейтмотив и превратить разрозненные факты в стройное изложение. Несмотря на развитое чувство опасности, ему случалось бывать в диких перестрелках, однако, в отличие от брата, чья карьера, по выражению одного агента, была «усеяна пулями»[240], Тому было свойственно почти извращенное нежелание прибегать к оружию. Он гордился тем, что никого не убил, словно боясь собственных темных инстинктов и опасаясь перешагнуть тонкую грань между добром и злом.

Том Уайт был свидетелем того, как многие из его коллег в Бюро эту грань переступали. В начале 1920-х годов в пору президентства Гардинга министерство юстиции было до отказа забито политическими ставленниками и нечистыми на руку чиновниками, вплоть до самого шефа Бюро — Уильяма Бёрнса, печально известного частного детектива[241]

. После назначения в 1921 году директором он обходил законы и нанимал продажных агентов, в том числе мошенника, наладившего бойкий сбыт поблажек и помилований членам криминального мира. Министерство юстиции прозвали тогда «министерством легкого поведения».

В 1924 году комитет Конгресса обнаружил, что нефтяной барон Гарри Синклер дал взятку министру внутренних дел Элберту Фоллу за разработку месторождения из федерального нефтяного резерва «Типот-доум» — название, которое отныне всегда будет ассоциироваться со скандалом. Последующее расследование показало, насколько прогнила в Соединенных Штатах система правосудия. Когда Конгресс начал проверку действий министерства юстиции, Бёрнс и генеральный прокурор использовали всю свою власть, все имеющиеся в руках правоохранительных органов инструменты, чтобы воспрепятствовать правосудию. За конгрессменами установили слежку. В их кабинеты вломились и установили в телефонах подслушивающие устройства. Один сенатор гневно заявлял о различного рода «интригах, шпионаже, провокациях, прослушке», применявшихся не для «раскрытия преступлений и преследования преступников, а… для защиты спекулянтов, взяточников и фаворитов»[242].

К весне 1924 года преемник Гардинга Калвин Кулидж избавился от Бёрнса и назначил нового генерального прокурора, Харлана Ф. Стоуна. С учетом роста территории страны и увеличения числа федеральных законов Стоун пришел к выводу, что без национальных полицейских сил обойтись невозможно. Однако для того, чтобы они могли удовлетворять предъявляемым требованиям, Бюро пришлось реформировать сверху донизу.