Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь

Тем не менее в отличие от бесценных нефтяных прав, из-за которых погибли члены семьи Молли, или полиса страхования жизни на сумму 25 000 долларов, ставшего причиной смерти Роана, ни одна из этих сумм, к тому же при условии их разделения, не представляла собой веский мотив для убийства. Возможно, поэтому министерство юстиции не стало обвинять Хэйла и не трогало Бёрта. Тем не менее очевидно, что Уайт и его люди явно подозревали последнего. Во втором отчете с упоминанием банкира, найденном мною в досье Бюро, агенты прямо называли его «убийцей»[631].

Я провел в архиве несколько дней в поисках финансовых мотивов убийства Бигхарта. Я рылся в документах, чтобы понять, кто выигрывал от его смерти. В электронном письме Марта написала мне: «Папа говаривал, что дело всегда заключается в деньгах». Не было никаких указаний на то, что Хэйл или Бёрт или еще кто-то из белых унаследовал состояние Бигхарта, перешедшее его жене и маленькой дочери. Однако у последней был опекун, который на деле распоряжался деньгами. Я пролистал бумаги, пока не нашел его имя: Х. Г. Бёрт.

Я почувствовал, как учащается пульс, когда сопоставил факты. Бёрт — близкий союзник Хэйла и замешан в систематической эксплуатации осейджей. Стремился получить доступ к богатству Бигхарта, для чего стал опекуном его дочери. Согласно правительственным отчетам, был опекуном и многих других осейджей, один из которых умер. Навещал Бигхарта незадолго до предполагаемого отравления последнего (один местный правоохранитель обратил внимание, что индейца незадолго до смерти посетили как Хэйл, так и Бёрт). И, кроме того, в Бюро Бёрта считали убийцей.

Сверх того, и другие доказательства связывали его с преступлением. Протоколы судебного заседания указывали, что Бёрт украл деньги, которые Бигхарт предназначал Вогану, хотя банкир и адвокат считались близкими друзьями. Возможно, Воган, не зная о махинациях друга, упомянул в его присутствии, где спрятал деньги и доказательства своего расследования. И Бигхарт на смертном одре мог назвать своим убийцей не только Хэйла, но и Бёрта.

Тем не менее эта гипотеза основывалась исключительно на косвенных доказательствах. Я не знал даже, кто был рядом с Воганом, когда его сбросили с поезда. Затем, роясь в старых газетах, я наткнулся в «Похаска дейли кэпитал» на статью о похоронах адвоката. В ней было упомянуто, что в Оклахома-Сити на поезд сели Бёрт и Воган, и на полпути последний пропал со своего спального места. Согласно другой статье в той же газете, об исчезновении сообщил именно Бёрт.

Перед тем как покинуть Национальное управление архивов и документации в Форт-Уэрте, я обнаружил досье с допросом осведомителя Бюро, хорошо знавшего Хэйла и давшего важные показания против него по другим убийствам. Информатора спросили, знает ли он что-нибудь об убийстве Вогана. «Да, — ответил он. — Думаю, что это Херб Бёрт»[632]

.

Я хорошо знал, что несправедливо обвинять человека в ужасных преступлениях, если он не может ответить на вопросы и защититься. Когда я позвонил Марте рассказать ей о своих выводах, я подчеркнул узкие границы того, в чем можно быть уверенным. Затем я рассказал ей о своих расследованиях. Я также упомянул, что в библиотеке в Нью-Мексико я нашел материалы неопубликованного допроса маршала из Фэрфакса, который расследовал убийства осейджей. Он намекнул, что Бёрт как-то связан со смертью Вогана и что мэр одного из городков бума — местный крутой парень — помог выкинуть того из поезда. Кроме того, маршал сообщил, что в 1925 году во время расследования Бюро дел об убийствах Бёрт так испугался, что решил бежать. Фактически в тот год он внезапно переехал в Канзас. Когда я закончил излагать все подробности, Марта молчала. Затем она тихо всхлипнула.

— Простите, — сказал я.

— Нет, это облегчение. Слишком долго это тяготело над моей семьей.

Изучая убийства, я часто чувствовал, что преследую историю, а она все ускользает от меня. Вскоре после нашего разговора я узнал, что Марта умерла от сердечного приступа. Ей было всего 65 лет. Убитый горем Мелвилл сказал мне:

— Мы потеряли еще одну связь с прошлым.

Глава 24

Меж двух миров

В один майский вечер 2013 года в театре «Константин» в Похаске было объявлено о демонстрации видеозаписи осейджского балета «Важаже». У осейджей давняя связь с миром классического балета, которому они подарили двух великих балерин, сестер Марию и Марджори Толчиф. Мария, считавшаяся первой крупнейшей американской примой-балериной, родилась в 1925 году в Фэрфаксе. В своей автобиографии она вспоминала времена нефтяного бума и писала, что ее отцу, осейджу, казалось, принадлежал весь город: «Собственность у него была повсюду. Ему принадлежали местный кинотеатр на Мэйн-стрит и бильярдная напротив. Наш десятикомнатный кирпичный дом с лепным фасадным декором стоял на вершине холма и из его окон открывался вид на резервацию»[633]. Также она вспоминала, как соседний дом «был взорван и все находившиеся в нем погибли, убитые за свои паи нефтяного фонда»[634].