Убить Ангела

Ногти постучали по шлему и скользнули под подбородок. Сколько Муста ни крутил головой, сбросить их ему не удавалось. Подушечка пальца нажала ему под кадык, и он тут же почувствовал, как сомкнулась трахея. Он не знал, как женщина добилась этого легким прикосновением, но воздух больше не поступал. Муста беспомощно забился, как в эпилептическом припадке. Звуки стали текучими, а тело невесомым. В памяти вспорхнуло полувоспоминание-полумираж.

В тот день они с Фаридом решили промочить горло в просторном дворе бывшей скотобойни в квартале Тестаччо, где теперь пооткрывались десятки баров и ресторанов.

Захватив с собой полиэтиленовый пакет с бутылками, они устроились на лужайке, но посреди попойки Фарид вдруг поднялся.

«Подожди тут, я отойду поссать», – сказал он и исчез за деревьями.

Проводив его взглядом, полупьяный Муста заметил, как тот выходит через главный вход. Это показалось ему странным, и он последовал за ним – скорее чтобы побесить друга, чем из любопытства. Выйдя на улицу, он увидел, что Фарид склонился к окну черного «хаммера». Муста обожал эти тачки и надеялся, что однажды разбогатеет достаточно, чтобы купить такую же. Его бы и подержанная устроила. Три тонны металла и триста лошадей под капотом: от такого у кого хочешь встанет. Он представлял, как вдавит педаль газа в пол и погонит по улицам под бу́хающие в колонках песни Эминема или Питбуля, – наверное, это все равно что разогнаться на танке. Потом он тормознет на светофоре и прожжет огненным взглядом девушку в стоящей рядом малолитражке, а та бросит свою колымагу на обочине и укатит к Динозаврам вместе с ним. Но тем вечером вволю помечтать Мусте не удалось: Фарид поднял голову и увидел его, а «хаммер» с ревом унесся прочь. Прежде чем уехать, женщина за рулем обернулась и взглянула на Мусту. Необыкновенно белый овал ее лица был неразличим, но глаза блеснули в свете фонаря, как осколки металла. Он почувствовал, как они ввинчиваются ему в мозг, читая все мысли – и хорошие, и плохие. Как ни странно, у него сложилось отчетливое впечатление, что, если бы женщине что-то не понравилось, она бы направила свой танк прямо на него и раздавила, как таракана. Ни жалости, ни угрызений совести.

А потом вернулся Фарид.

«Кто это такая?» – спросил Муста.

«Никто, дорогу спрашивала», – ответил его друг. Муста понял, что Фарид темнит, но слишком нализался, чтобы волноваться. Они вернулись к выпивке и больше не упоминали о случившемся.

Собравшись с последними силами, Муста лихорадочно закивал. Женщина убрала палец, и его горло снова раскрылось. Воздух. Благословенный воздух.

– Вспомнил, – утвердительно произнес голос.

– Ты та женщина из «хаммера», – торопливо сказал Муста. – Это ты заплатила за видеоролик.

«И убила всех этих людей в поезде», – добавил он про себя, не осмелившись произнести вслух.

– Кому ты рассказывал о видеоролике?

– Никому.

– Даже брату? Не вынуждай меня спрашивать у него.

– Нет. Я никогда ему ничего не говорю.

– Здесь, рядом с твоим ухом, есть дырочка. – Женщина постучала по шлему. – Я могу насыпать туда все, что захочу. Представь, каково будет дышать в шлеме, полном песка. Или насекомых.

– Нет, пожалуйста! – залепетал Мусто. – Я ему не говорил. Клянусь!

Голос молчал. Через шлем Муста слышал спокойное дыхание. Так следовало дышать ему самому.

Вдох.

Выдох.

По руке скользнуло что-то ледяное – уже не ногти, а лезвие ножа.

– Клянусь, – повторил Муста. Он почувствовал, что задыхается, и снова сосредоточился на дыхании.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Пахло пóтом и кровью. Голос больше не говорил.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

«Если она учует мой страх, она меня убьет, – подумал Муста. – Как волчица».

Вдох.

Выдох.

Лезвие остановилось на его запястье.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

Кончик ножа вдавился в кожу. Выступила капелька крови.

Вдох. Выдох. Вдох… Вы…

Что-то сдавило и дернуло запястье.

«Она перерезала мне вены», – подумал Муста. Но когда он сжал мускулы, рука двинулась и отделилась от колонны: женщина перерезала только скотч.

Нож спустился вдоль его тела, окончательно освободив его от пут. Терпеть дальше было невыносимо. Муста сжал шлем и с закрытыми глазами сорвал его с головы.

– Посмотри на меня, – сказала женщина.

– Нет. Не хочу. – Зубы Мусты стучали от ужаса. – Если я тебя не увижу, тебе не придется меня убивать.

Голос приблизился к его уху. Снова ощутив аромат апельсинов, Муста понял, что он исходит от женщины.

– Если ты сейчас же не откроешь глаза, я отрежу тебе веки, – прошептал голос. – Это очень больно.

Муста сдался и открыл глаза, но на секунду решил, что уснул и видит кошмар: белесое, лишенное черт лицо с бесцветными глазами, глядящими на него с расстояния метра, не было человеческим. Оно могло принадлежать только ожившему манекену.

Женщина отстранилась, и на нее упал отблеск лампы-переноски, освещающей грубые бетонные стены. Только тогда Муста понял, что на его похитительнице плотно облегающая маска с прорезями для глаз. На месте рта было круглое отверстие, затянутое перфорированной сеткой. Это напугало его еще больше. Что скрывается под маской? Какое уродство?