Убить Хемингуэя

Через полчаса он вышел из ванной комнаты, все еще пьяный, но почище. Пока он был в душе, Ханна вызвала горничную, чтобы она сменила простыни и принесла чистые полотенца и кофейник с кофе.

Ричард небрежно вытирал полотенцем голову:

– Мэри ничего не сболтнула? Чем бы я мог воспользоваться?

– Она догадывается, зачем ты все это затеял, профессор.

– Не может быть. Эта старая кошелка не в состоянии отличить…

– Заткнись, пожалуйста, Ричард. – Ханна сунула чашку кофе в трясущиеся руки мужа, стараясь не вдыхать резкий аромат напитка. – Это доказывает, каким тонким ты способен быть. Возможно, маленькая вдова еще большая пьяница, чем ты, но она явно лучше тебя умеет пить. Ты возбудил подозрения, разыскивая свидетельства о смерти. Вот до чего ты был деликатен!

– А?

– Подозреваю, что кто-то из архива ее предупредил. Мэри говорит, что ты только выкачиваешь из нее информацию насчет этих последних дней, Ричард.

– Это неправда.

– Такое у нее впечатление. Восприятие есть реальность. Ты, профессор литературы, должен лучше других помнить этот афоризм. Это ведь то, чем вы все занимаетесь, разве не так? Переделываете работы других под ничтожных себя? Видоизменяете каноны писателей каждые десять или двадцать лет, пока не вылупится следующее поколение критиков? Навязываете свои современные штучки на их работы, которым уже десятки лет, и затем похлопываете себя по спине за то, что поддерживаете к ним интерес? Вы все безумно жалкие онанисты.

Ричард ткнул в ее сторону трясущимся пальцем.

– Онанисты? Ты сама начинающий беллетрист – самое одинокое и самодостаточное создание из всех. Все придумывается только для собственного удовольствия. Это ли не мастурбация?

– И невероятно приятная. Но вы, ученые, куда противнее, потому что вы предпочитаете подсматривать и критиковать, тогда как мы знаем, как доставить себе удовольствие.

– Хватит, Ханна. Остынь. Не доводи меня до греха.

– Мэри права. Вы все – компания паразитов. Червяки, которые нападают на художника, когда он умирает и не может стряхнуть их. Ты и тот странный толстяк Берли, и Барбара, и эта ученая Патриция, которая со своими волосами цвета вороньего крыла как будто вышла из эротического сна Чарлза Адамса.

– Что? – Похоже, он искренне изумился. – О чем ты толкуешь, черт побери?

– Мне надоел ты – и вместе с тобой все они. Мне противны все ваши поклонники и падальщики. Вы мне отвратительны.

– Расслабься, Ханна. Пожалуйста. Ты меня прости, дорогая. Это ужасно, что я не позвонил, ты права. Вообще мне не следовало тебя сюда тащить… в твоем теперешнем положении, когда роды так близко… Я тебе обещаю не слишком увлекаться выпивкой.

– Расслабиться? Этого недостаточно. Прекрати. Прекрати немедленно. Или я тебя брошу.

– Ты же знаешь, что ты это несерьезно.

– Я могу потерять тебя сейчас или потерять тебя через год, когда откажет твоя печень или когда ты вмажешься на машине в дерево, Ричард. Ты что, пытаешься от меня избавиться? Только скажи, я тут же исчезну. Если ты уже подыскал пятую миссис Полсон, так и скажи. Я соберу вещи и поздравлю тебя с тем, что ты побил своего бога в этой жалкой игре – завел себе на одну жену больше. Черт, ты даже тут не оригинален. Господи, Ричард, ты такой нелепый мошенник. От подражания своему богу ты не станешь понимать его лучше. Не помогут четыре жены, бесконечное отращивание и сбривание бороды, пьянство и издевательства над своей распухшей печенью. И ты все мелочишься, ты крадешь только поверхностное и копируешь ошибки. Ты не ловишь рыбу и не охотишься, у тебя даже нет ружья.

– Ты мелешь ерунду.

– Ничего подобного, а если и так, ладно, потому что ты все равно считаешь, что я с приветом. Я говорю, что какой-то незнакомец ездит за нами по всему Айдахо, а ты уверяешь меня, что я параноик. Я говорю тебе, что Мэри тебя раскусила и теперь видит в тебе угрозу, а ты считаешь, что я говорю ерунду. Я говорю тебе, что ты убиваешь себя, приближая смерть с каждым стаканом, но ты меня игнорируешь. И ничего из того, что я тебе говорю сейчас, не имеет значения, потому что ты, скорее всего, ничего из сказанного мною не вспомнишь, когда протрезвеешь. Ты несчастная развалина. Бедный пьянчуга.

– Прекрати, Ханна, слышишь, черт бы тебя побрал!

– Ты что, мне грозишь? В таком состоянии ты действительно можешь меня ударить.Ты мерзкий алкоголик. Ты никогда не думал о последствиях. Никогда не заглядывал вперед. Не любил своих женщин по-настоящему.

– Прекрати, Ханна.

Она порадовалась своей догадке – это до него дошло даже сквозь пьяный туман.

– Ты когда-нибудь задумывался, что произойдет с тобой самим и твоими коллегами-червяками, если ты опубликуешь эту ужасную книгу, как собираешься?

У него даже челюсть отвисла.

– Что ты имеешь в виду?

– Вам конец. Вам всем. Хуже всего – Хему.

Ричард потерял равновесие и качнулся. Трясясь, он ухватился за кресло, повернул его и сел:

– О чем ты теперь болтаешь, мать твою?

Ханна опустилась на кровать, поморщившись от боли в животе: