Убить Пифагора

— Однако, — продолжил он более решительно, — лишь злые языки могут узреть в этом неуважение к нашим стражам порядка или же безответственное отношение к безопасности наших граждан. Для расследования мы наняли знаменитого мастера по имени Акенон. В Египте он был сыщиком и так отличился в своем ремесле, что сам фараон Амос Второй нанял его для личных поручений. — Он повернулся в ту сторону, откуда доносилось бормотание, словно гасил своими словами огонь. — Последние шестнадцать лет он провел в Карфагене, блестяще расследуя одно дело за другим. Нам удалось перехватить его, поскольку он случайно оказался в Сибарисе, где работал на Главка.

Пифагор выдержал паузу, чтобы гласные лучше поняли его слова. Он с удовлетворением заметил, что в бормотании послышались нотки восхищения. Легендарное состояние Главка намного превосходило богатство любого кротонца. Если богатый сибарит, который мог себе позволить любую прихоть, выбрал в качестве сыщика Акенона, значит, этот Акенон и правда лучший из лучших.

Следовало смягчить недовольство тем, что пифагорейцы оставили органы охраны порядка не у дел. Пифагор знал, что самое большое негодование вызывали обвинения в том, что братство считает себя выше законов Кротона.

— Акенон… — Он подождал, пока в Совете воцарится тишина. — Акенон сотрудничал со стражами Кротона с тех пор, как сюда прибыл. Заверяю вас, что мы и впредь будем укреплять сотрудничество как с ними, так и с армией.

Он сделал новую паузу и внимательно прислушался к атмосфере, царящей на трибунах. Наступал ключевой момент. Он собирался нанести решающий удар, чтобы упрочить свою власть над Советом. Спустился с возвышения и прошел через зал. Тысяча гласных смотрела на него выжидательно. Он дошел до Милона, сидевшего на передней скамье возле мозаики Геракла, и протянул ему руку. Колосс покинул свое место и встал с ним рядом посреди Совета.

— Полемарх [22] Милон убедил меня усилить безопасность в общине. — Послышалось одобрительное бормотание. — Кротонские гоплиты будут патрулировать как окрестности, так и поселение братства. Так они защитят жителей Кротона, моих учеников, ваших родственников. Разумеется, я с благодарностью принял предложение главнокомандующего.

Милон и Пифагор пожали друг другу руки, и советники зааплодировали сначала потихоньку и наконец горячо. Судя по тому, как изложили это дело, и благодаря двусмысленным слухам, которые просочились в Совет, могло показаться, что Пифагор неохотно согласился на услугу Милона. Сторонники Пифагора сочли, что вмешательство армии было его личной договоренностью с Милоном. Недоброжелатели, напротив, решили, что Пифагор подчинился требованиям города.

Философ покачал головой, весь вид его выражал смирение и благодарность. Речь далась ему без труда — на это он и рассчитывал, войдя в Совет и заметив, что Килона нет на месте.

«Очень хитро с его стороны», — с тревогой подумал он.

Килон избегал прямого противостояния, когда понимал, что проигрывает. Он был столь же хитер, сколь и умен. Он будет дожидаться своего часа, с неутомимым упорством строить козни, пользуясь тем, что может присутствовать на всех заседаниях Совета, в то время как обязанности Пифагора едва позволяют ему являться раз в месяц.

Некоторое время философ пристально наблюдал за не входившими в Совет Трехсот. И осанка, и выражение их лиц были суровы, казалось, они всем своим видом давали понять, что Пифагор не убедил. Что ж, другого учитель и не ожидал от истых последователей Килона.

«Где прячется ваш предводитель? — подумал он, рассматривая их одного за другим. — Каким будет его следующий шаг?»

Глава 42

24 апреля 510 года до н. э

Атма приближался к концу своего пути.

Он зажмурил глаза, потом моргнул, пытаясь сквозь дождь рассмотреть линию горизонта.

«Все равно не видно», — огорчился он.

Едва отъехав от Кротона, он перешел с галопа на рысь. По пути ему встречались крутые перевалы, так что последний час он в основном шагал, чтобы поберечь лошадь. Той предстоял неблизкий путь.

Густая темная пелена, простиравшаяся во все стороны над его головой, предвещала, что дождь зарядил надолго. «Так даже лучше, в капюшоне я не буду привлекать к себе внимание», — бодрился Атма. Через несколько недель волосы отрастут достаточно, чтобы скрыть его рабский статус. В Кротоне все его знали и он мог всюду появляться один, но в любом другом месте люди решат, что он беглый раб, и задержат.

Он оглянулся, но в мутных сумерках раннего утра никого не увидел.

Некоторое время он ехал рысью, наклонив голову, чтобы защититься от воды. Слева от него тянулись какие-то заросли, похожие на темное облако. Справа грозно ревело свинцово-серое море. Несмотря на неприютный пейзаж, Атма чувствовал себя в безопасности. Кротон оставался далеко позади.