Убить Сталина. Реальные истории покушений и заговоров против советского вождя

Все это Брешко-Брешковская и поведала Савинкову со свойственным ей энтузиазмом. И в этот миг скоропостижно скончался подававший большие надежды молодой марксист и миру явился расчетливый террорист. Сам он потом так опишет произошедшую с ним метаморфозу: «Я сказал: я не хочу быть рабом. Неужели в этом моя свобода? И зачем мне она? Во имя чего я иду на убийство? Во имя террора, для революции? Во имя крови, для крови? Но я не могу не убить, ибо люблю. Если крест тяжел – возьми его. Если грех велик – прими его».

Е. К. Брешко-Брешковская. Одна из создателей и руководителей партии социалистов-революционеров.

Обращаю ваше внимание на стиль объяснения. Классическое построение аргументации для русской интеллигенции начала XX века. Истолковать заповедь «Не убий» в пользу революции через призму героя Достоевского и немедленно начать руководствоваться новой догмой. Предвижу возражение: одно дело – рассуждать в теории и совсем другое – перейти в практическую плоскость. Сочувствовали террористам многие, видя в этом даже определенный романтизм, но ведь далеко не все стали савинковыми.

Не все, разумеется. Но еще больше радикализовались борцы с самодержавием, и без того не отличавшиеся ангельской кротостью. Многие люди используют тюремное заключение не для осмысления собственных ошибок, а для активной подготовки новых преступлений, еще более тяжких. Особенно ярко это проявлялось в случае с пенитенциарной системой Российской империи. Будущий легендарный боевик уже был морально готов к греху. Активная революционная деятельность, скажем прямо, только этому и способствует. Встреча же с Брешко-Брешковской стала лишь последним аргументом для Савинкова в пользу террора. И не только для него.

Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Если у тебя в самых близких людях числится человек, готовый убивать кого угодно, то и ты пойдешь ровно той же недолгой дорогой на эшафот, зачастую даже обгоняя этого своего друга. Так было и в случае с Савинковым. Пару ему в этом коротком спринтерском забеге со смертью составил студент-недоучка и талантливый поэт Иван Каляев. Вдвоем они бегут с каторги, держа путь в Швейцарию. Их там уже с нетерпением ждет один из лидеров социалистов-революционеров Михаил Гоц. Ему сразу с порога юноши объяснили, что видят себя только в терроре. Чем-то Савинков Гоцу приглянулся, и уже через несколько дней он познакомил его с Евно Азефом.

Е. Ф. Азеф – лидер боевой организации партии социалистов-революционеров и по совместительству агент охранки.

Это был исключительно неприятный человек во всех смыслах и значениях этих слов. Никто из российских революционеров ни до, ни после него не умел произвести столь отталкивающего впечатления в первые же минуты знакомства. Непомерно толстый, одутловатое лицо с желтизной, темные, широко посаженные глаза, низкий лоб, жирные губы и узкий череп. Он смотрел на собеседника исподлобья. Классический ломброзовский тип; увидишь такого – и замрешь от ужаса и отвращения. Дорогая одежда лишь подчеркивает исключительное физическое уродство. Но при всем этом от него исходило такое невероятное спокойствие и хладнокровие, что любому человеку становилось не по себе. Словно заглядываешь в бездну. Она манит, вы практически неспособны сопротивляться, хотя и понимаете, что нужно остановиться. До падения остается всего лишь шаг. Но вы сделаете его, можете не сомневаться. Как говорится, поезд идет только в одну сторону. Доказано всеми членами эсеровской боевой организации.

Помните, как сыщик Глеб Жеглов старательно перечислял: «Ларичева Маня, она же Анна Федоренко, она же Элла Кацнельбоген, она же Людмила Огуренкова, она же Изольда Меньшова, она же Валентина Панеят»? Это в полной мере относится и к Евно Фишелевичу Азефу. Он же Валентин Кузьмич, он же Виноградов, он же Иван Николаевич и еще ряд вымышленных имен. Начал он свою опасную карьеру с незначительной и малопочтенной должности осведомителя охранки. Получал за это 50 рублей ассигнациями. Но через десять лет он стал зарабатывать раз в десять больше.

Огорчало его лишь то прискорбное обстоятельство, что жалованье платили нерегулярно, а он привык жить широко. Это вам не аскет-большевик, каждую копейку обращающий на борьбу с ненавистным самодержавием. Азеф любил вкусно поесть в дорогих ресторанах и вина предпочитал соответствующие. Все это требовало немалых расходов. Именно поэтому он буквально заваливал своего куратора в охранке жалостливыми письмами с единственной просьбой: очень хочется поскорее ощутить в кармане приятный шелест купюр, и желательно покрупнее.