Убить Сталина. Реальные истории покушений и заговоров против советского вождя

Что вы станете делать в этом случае – молча наблюдать за полной катастрофой или попытаться предотвратить ее? Времени на раздумье у вас мало, того и гляди будет заключен Восточный пакт с Францией, Чехословакией и Великобританией. А это – фактическое воссоздание Антанты, в борьбе с которой в годы Гражданской войны вы одержали убедительную победу. И вот теперь выясняется, что все это было напрасно. А ради чего тогда не берегли себя и не давали пощады врагу? Ради чего была прожита вся жизнь? И вот вы, глядя на все это, понимаете: надо решительно действовать прямо сейчас. Можно долго спорить, когда вас озарит эта ценная мысль: в 1933 или 1934 году. Но не прийти к вам в голову она просто не может. Иначе вы просто не старый большевик.

Хорошо, скажет мне иной читатель, это все логично. Но как-то зыбко, нет неопровержимых фактов и железобетонных доказательств. А без них все доводы – не дороже снега в декабре. С этим я не спорю. Позволю только задать один вопрос: а существуют ли заговоры, в которых следствию удается получить полный набор убедительных улик? Вот, например, в феврале 1917 года депутаты Государственной думы устроили дворцовый переворот и избавились от Николая Второго. И что, оставили многочисленные улики своей антигосударственной деятельности потомкам? Нет, и именно поэтому мы вынуждены во многом реконструировать события. А в июле 1944 года офицеры вермахта подложили бомбу своему фюреру. Казалось бы, знаменитая немецкая педантичность. Все бумаги с планами и расчетами должны были бы сохраниться. Но нет, не случилось такого, и следствию во многом пришлось воспроизводить ход действий заговорщиков.

Как вы вообще это себе представляете: планы Енукидзе? Это что, будущий состав Политбюро и список лиц, подлежащих немедленному аресту? Или оставленный благодарным потомкам дневник с полным описанием встреч, переговоров и обсуждений планов убийства Сталина? Или, быть может, это заранее напечатанные в типографии первые постановления нового правительства СССР, чтобы в нужный момент их легко можно было бы расклеить на каждом столбе? Полноте, отсутствие улик – альфа и омега участия в заговоре. Кому, как не опытному подпольщику Енукидзе, об этом знать.

Совершенно очевидно, что даже самый зеленый следователь не рассчитывал найти под подушкой Петерсона план Кремля с обозначением крестиком места, откуда будет произведен выстрел в Сталина. А значит, единственным убедительным доказательством вины могут служить исключительно показания подозреваемых. И тут мы опять возвращаемся к удивительной похожести рассказов двух участников дела, данных в разное время, в разных городах и разным следователям.

Лично мне с трудом верится, что Енукидзе и Петерсон, опасаясь возможного провала, заранее договорились о своих показаниях следствию, чтобы гарантированно получить пулю в затылок. По крайней мере, никто из авторов, писавших по этой теме исследования, до такого не договорился. Но если допустить, что показания были заранее подготовлены в Москве чекистами, а им оставалось лишь подписать их, мы немедленно упираемся во вторую версию. Преднамеренная фальсификация заговора.

Обычно за исходную точку построения доказательной базы в ней берут личный конфликт между Сталиным и Енукидзе из-за проекта новой Конституции страны. Иосифа Виссарионовича можно обвинять во многом. И обвинять справедливо. Но одно несомненно: для того чтобы убрать одного только Авеля Сафроновича, ему вовсе не обязательно было арестовывать больше 100 человек, да еще и убеждать всех о наличии разветвленного террористического заговора.

Достаточно было просто инициировать соответствующее решение Политбюро. Кто-то сомневается, что оно было бы принято в нужной формулировке? Важно также учитывать, что то самое решение руководства страны «Об охране Кремля» вкупе со смещением с занимаемой должности Петерсона могло бы намекнуть всем на конфликт Сталина с Енукидзе. А публично демонстрировать окружающим свое отношение к соратникам было вовсе не в традициях вождя. Это первое.

Второе. Сегодня большинство историков и публицистов, рассуждающие про эпоху Сталина, уверяют, что Иосиф Виссарионович испытывал постоянный страх за свою власть. Примем это утверждение как данность. С этой точки зрения «Кремлевское дело» выглядит идеальным. Испугался, что Енукидзе (или кто-то под его тлетворным влиянием) покусится на пост Генерального секретаря и приказал Народному комиссариату внутренних дел сработать на опережение. Те успешно справились с поставленной задачей. Но в этом случае придется немедленно признать: меры, принятые по охране Кремля, вовсе не соответствуют атмосфере постоянного страха перед террористической атакой в широком спектре от белогвардейцев и фашистов до троцкистов. Ведь, по сути, все действия свелись только к передаче комендатуры в ведение НКВД. Как-то маловато будет, учитывая именно патологический страх.