Убить волка (СИ)

— Старший брат, будь уверен: родись ты хоть сыном самого императора, или сыном мэра, да пускай даже сыном бродячего музыканта, ты навсегда останешься моим старшим братом!

Выслушав это, Чан Гэн вначале сухо ухмыльнулся. Однако, всё же те слова, вероятно, задели в душе мальчишки чувствительную, никому не ведомую, струну, и на губах его, наконец, показалась едва заметная мягкая улыбка.

Гэ Пансяо мечтательно вздохнул:

— Как было бы здорово, если бы я в будущем смог попасть в Чёрный Железный Лагерь...

Не успел Чан Гэн ответить, как неизвестный за стеной неожиданно ответил за него:

— В отличие от рядовых солдат, офицеры Чёрного Железного Лагеря ежедневно подвергаются крайне суровым и изнурительным тренировкам. Сможешь ли ты выдержать такие?

Двое мальчиков подняли глаза и увидели, как Шэнь И мягко отодвинул дверную створку.

Шэнь И сменил пугающую тёмную броню и опять стал походить на бедного ученого. Слово «бедный» целиком и полностью отпечаталось на всем его внешнем виде. Он поставил два бамбуковых короба с едой на стол:

— Ночной перекус. Ешьте.

Мастер Го уделял слишком много внимания здоровому питанию, поэтому обед для мальчиков состоял ну из очень водянистого супа. Взрослым-то, пожалуй, и хватило бы подобного «варева», они, быть может, и не заметили бы разницы, если в блюдо им не доложили бы пары жалких ложек риса. Но как голод мог отразиться на двух растущих организмах? Гэ Пансяо уплел три миски куриного супа с лапшой, но он всё равно чувствовал себя так, будто попросту напился воды. Открыв коробы с едой и увидев, что внутри теплились паровые булочки и настоящее мясо, мальчики с таким воодушевлением поспешили и набросились на еду, что в сравнении с ними воля и скорость воинов Чёрного и Белого Железного Лагеря остались бы далеко позади. И всё же сын мясника не растерял правил приличия и свои манеры. Даже если он забудет обо всём на свете, он никогда не забудет своего старшего брата. Он вынул из коробки большую паровую булочку и протянул её Чан Гэну:

— Старший брат, поешь.

Чан Гэн посмотрел за плечо Шэнь И, но тот, кого он хотел там увидеть, не пришел. Мальчик тут же потерял аппетит, безучастно отмахнулся от предложения друга и попытался хоть как-то подавить в своем сердце горькое чувство невысказанной потери. Он устало поприветствовал своего учителя:

— Генерал Шэнь.

— Я не достоин такой чести, – Шэнь И взглянул на лицо мальчика и сразу понял, о чём он думает. Он сел рядом и спокойно объяснил:

— Сейчас в пограничном районе проводятся серьезные проверки и зачистки. Аньдинхоу при всём желании не смог бы клонировать себя, но он переживает огромное беспокойство за Ваше Высочество. Он лично попросил меня проведать вас.

— Я не достоин чести зваться "Его Высочество", – холодно ответил Чан Гэн, склонив голову. – Ши... Аньдинхоу изо дня в день занят военными делами, но у него всё еще есть сердце, и он помнит о нас – это и вправду лестно.

Шэнь И рассмеялся:

— Если Великий Маршал узнает, как далеко ты отдалился от него за его спиной, он, без сомнения, будет крайне опечален. К сожалению, этот человек никогда не показывает, насколько сильно он огорчен, и для нас, подчиненных, это всегда большая проблема.

Чан Гэн холодно промолчал. Казалось, что всё его внимание было направлено на остатки Сю Чжун Сы в его руках. Он тщательно подобрал положение и начал со всем усердием скоблить отверстие гвоздём.

Его помыслы оставались кристально чисты, подобно зеркалу, и он откровенно не верил в то, что Шэнь И – какой-то там простой рядовой подчиненный. Когда они находились в Яньхуэй, замаскировавшись под братьев, как этот "рядовой подчиненный" вообще мог приказывать Аньдинхоу мыть посуду или готовить кашу? Если только он не являлся бессмертным существом, порывавшимся наложить на себя руки, смертельно устав от череды нескончаемых дней.

В комнате повисла тишина, и обстановка в мгновение ока стала гнетущей.

Пусть Шэнь И расплывался в улыбке, однако про себя он страшно бранил Гу Юня – тому бы следовало лично узреть выражение, застывшее на лице Чан Гэна в эту минуту. Но этот Гу Юнь... Этот мерзавец! Сам не смея взглянуть на мальчишку, он просто запихнул его сюда, а Шэнь И превратил в козла отпущения. Он размышлял: "С того самого неудачного дня, как я угодил в ту же лодку, что и человек с фамилией Гу, никогда со мной ничего хорошего не случалось".