Убить волка (СИ)

На сей раз он становился приемным сыном Гу Юня официально. Это, должно быть, хорошим известием, вместе с тем он никак не мог заставить себя почувствовать радость от таких перемен.

Однако Император сказал свое слово, и Чан Гэн не мог отказаться. Пусть ему не позволили выбирать, он не смел противиться указу самого Императора.

Он мог только склонить голову и мелкими шагами семенить прочь из дворца, окруженного благоговейной и смертоносной аурой. Покидая царственные покои, Чан Гэн невольно оглянулся на Гу Юня и увидел, как тот развернулся к Императору вполоборота. Профиль молодого Аньдинхоу был прекрасен, подобно изысканному портрету.

Строгие и тяжелые одежды главнокомандующего, скрывавшие поджарую фигуру, создавали образ личности сдержанной. При одном взгляде на него в сердце зарождалось необычайно горькое чувство, какое нельзя было выразить несколькими словами.

«О чем ты думал? – усмехнулся Чан Гэн про себя. – Несколько дней назад ты считал себя ничем не примечательным сыном мэра захудалого городка; сыном матери, которая оскорбляла тебя и травила ядом. Сегодня ты – приемный сын молодого Аньдинхоу. Ты не осмеливался даже мечтать о таком подарке судьбы – настолько он удивителен».

Он смеялся над самим собой, будучи совершенно бессильным перед лицом обстоятельств, заставших его врасплох. Четырнадцатилетний мальчик прошел по тускло освещенной галерее императорского дворца. Девятьсот восемьдесят один шаг – прогулка, которую он запомнит на всю оставшуюся жизнь.

Створки дверей в императорские покои оказались плотно запертыми. Возле постели Юань Хэ испускала белый дым паровая курительница. Гу Юнь стоял на коленях перед Императором, а Юань Хэ беседовал с ним:

— Я помню, как в детстве ты был очень близок с принцем Янь. Вы двое были почти ровесниками, а когда вы стояли друг рядом с другом – походили на пару нефритовых кукол.

Когда Гу Юнь услышал о третьем принце, выражение его лица, наконец, немного смягчилось.

— Ваш подданный рос очень упрямым, и ему было не сравнится с характером утонченного третьего принца, имевшего понимание о хороших манерах в столь раннем возрасте.

— Ты не был упрям, – Юань Хэ сделал паузу, затем продолжил слабеющим голосом:

— Не был... Если бы Янь хоть немного походил на тебя, он бы не умер так рано. Драконы рождаются от драконов. Фениксы – от фениксов. Какое семя будет посажено – таким взрастет и побег. Цзыси, кровь, текущая по твоим жилам, достойна силы предшествующего Императора...

— Ваш подданный в смятении.

Император Юань Хэ отмахнулся и продолжил:

— Сегодня, пока нет посторонних, я хотел бы сказать тебе несколько искренних слов. Цзыси, ты рожден, чтобы расширить территории Великой Лян. Даже волкам суждено дрожать и падать ниц пред тобой. Но меня волнует то, что вокруг тебя витает слишком жестокая аура, а это может привести к пагубным последствиям для тебя.

Среди простых жителей ходили слухи о том, что дедушка Гу Юня по материнской линии – Император У – за всю свою жизнь убил бессчетное множество человек, в результате чего судьба сыграла с несчастным правителем злую шутку, и он начал терять своих детей одного за другим.

— Амбиции Вэй-вана могут привести страну к великому будущему. Зная, что ты будешь на страже границ, я спокоен за будущее страны, оставшейся во власти наследного принца. Но я беспокоюсь за тебя... Послушай же меня: все хорошее в этом мире может стать плохим. Если все зайдет слишком далеко, ты должен задуматься и о собственном будущем. Вспомни о том, что старый настоятель храма Ху Го наблюдал за тобой с самого раннего детства. Учения Будды безграничны. Если у тебя появится немного свободного времени, ты должен посетить его.

У старого лысого осла храма Ху Го был вороний клюв [3]: однажды он сказал, что Гу Юня ведет звезда бедствий, заставляя и его близких родственников: родителей, братьев, сестёр, супругов, детей – разделить с ним горькую судьбу. Поэтому до сего дня маршал отказывался наведываться в этот храм.

Заслышав, как Император упомянул это место, Гу Юнь напомнил сам себе: "Да, верно, я почти забыл об этом лысом старике. Нужно дождаться подходящего момента и за все как следует с ним расквитаться: поджечь его храм, прогнивший от лицемерия и порочности, где обманывают людей".

В тот год, после смерти прежнего Аньдинхоу, Император удачно воспользовался аргументом, гласившим: "чрезмерное кровопролитие принесет зловещие предзнаменования", чтобы ослабить влияние Черного Железного Лагеря.

Однако последние несколько лет в морях Великой Лян нередко встречались "драконы" [4] жителей западных земель. От Северной границы до Западной и дальше: за тысячи километров до Восточного моря – ни один кусочек территории Великой Лян не был свободен от алчных взоров иностранных врагов – тех, что притаились, наблюдая за своей добычей, подобно голодным тиграм.