Убить волка (СИ)

Возможно, что в этом поместье самыми ценными были личные записи, созданные, пожалуй, самым известным ученым того времени — учителем Линь Мосэнь. Говорят, что господин Мосэнь являлся учителем Аньдинхоу, поэтому смело можно было предположить, что эти очерки достались ему задаром.

Гэ Пансяо и Цао Нянцзы также прибыли в поместье вместе с Чан Гэном. Трое детей из сельской местности, не успевшие посмотреть мир за свою короткую жизнь, непрерывно крутили головами, озираясь по сторонам.

Гэ Пансяо очень тихо позвал:

— Дядя Шилю...

Цао Нянцзы шикнул на него:

— Это Аньдинхоу!

— Хе-хе, господин Аньдинхоу, – произнес Гэ Пансяо. – А ваш дом не так хорош, как у мастера Го.

Гу Юнь не отрицал этого:

— Как я смею соревноваться с господином Го? Он так далеко от столицы и значительно богаче меня. Чтобы сэкономить деньги, по праздникам я посещаю дворец Императора, где могу, не тратясь, наесться до отвала.

Его слова должны были прозвучать в качестве шутки, но Чан Гэн ощутил в них нечто совсем иное.

Не дожидаясь, пока до Гэ Пансяо дойдет смысл слов Аньдинхоу, Цао Нянцзы, понизив голос, спросил:

— Разве в театральных постановках знатные дома не изображают с качелями посреди цветника со множеством прекрасным дам?

Гэ Пансяо ответил так, будто он прекрасно разбирался в подобных вещах:

— Цветочные сады обычно расположены на заднем дворе. А прекрасные дамы не могут так просто показать свои лица без дозволения хозяина дома. Думаешь, что они так и ждут момента, чтобы продемонстрировать тебе себя? Не задавай таких глупых вопросов!

Гу Юнь улыбнулся и сказал:

— В моем доме нет женщин, кроме пожилых домработниц. Также присутствует и парочка слуг. Признаюсь по секрету, кое-кто красивый в этом поместье все-таки есть, и это – я. Поэтому, если хочешь на меня посмотреть – можешь не стесняться.

После того, как он закончил свою вызывающую речь, маршал несколько раз моргнул и широко улыбнулся, обнажая белые зубы.

Цао Нянцзы незамедлительно отвел робкий взгляд. Гэ Пансяо также был ошеломлен – он не ожидал, что Великий Маршал будет таким же бесстыдником, как "Шэнь Шилю".

Гу Юнь сложил руки за спиной; его длинные пальцы перебирали деревянные бусины браслета, подаренного ему Императором. Пройдя через заброшенный внутренний двор, Аньдинхоу рассказал:

— Моя мать давно умерла, а я до сих пор не женат. Холостяк – ни молод, ни стар. Зачем такому, как я, множество прекрасных дам? Их присутствие здесь будет несколько неуместным.

Это прозвучало так, будто он тут самый праведный человек из всех.

Цао Нянцзы не смел поднять на Гу Юня глаза – когда дело доходило до симпатичных мужчин, он никогда не решался на подобное. Он застенчиво задал вопрос:

— Господин... Аньдинхоу... в той пьесе были слова: "Ступив в поместье лишь раз, уйдешь вглубь навсегда..."

Гу Юнь не смог сдержать смех и решил подразнить мальчика:

— Неужели ты расстанешься со своим юным Сяо, чтобы стать моим благоверным супругом? [2]

Маленькое лицо Цао Нянцзы покраснело, как зад обезьяны.

Выражение лица Чан Гэна вмиг изменилось.

— Ифу! – возмутился он.

И только теперь Гу Юнь вспомнил, что он все-таки старший в этом доме. Он с трудом вернул себе достопочтенный вид:

— В моем поместье не так много правил. Если захотите поесть, то на кухне вам помогут найти продукты, из которых приготовят все, что пожелаете. На заднем дворе располагаются библиотека, оружейная и конюшня. Делайте что хотите: можете читать, практиковать боевые искусства или кататься на лошадях – все зависит исключительно от вашего желания.

Шэнь И обычно заезжает сюда в свободное время. Если же он будет занят, я попрошу найти для вас другого учителя. Нет необходимости уведомлять меня, если вы решили пойти поиграть. На улице постарайтесь не нарываться на неприятности... Хм... Дайте подумать, что же еще?..

Поразмыслив немного, Гу Юнь развернулся и продолжил:

— Ах, да, некоторые слуги уже преклонного возраста – они неизбежно медлительны. Пожалуйста, не сердитесь и простите их за это.

Маршал давал самые общие наставления, но сердце Чан Гэна беспричинно сжималось от диковинного тепла в словах маршала – пускай это тепло предназначалось совсем не ему.

Гу Юнь похлопал Чан Гэна по спине:

— Тут немного пустынно, но постарайся думать о моем доме, как о своем собственном.

Еще очень-очень долго после прибытия в поместье Аньдинхоу, у Чан Гэна не было возможности увидеть Гу Юня снова.

Новый Император должен был занять трон, а потому, господина Вэй-вана следовало запугать; также нужно было разобраться с захваченным в плен принцем варваров. Помимо этого, необходимо было расставить все точки над "и" в ситуации, когда варвары посмели вторгнуться на чужие земли без наглядного повода. А это влекло за собой череду непрерывных переговоров, тщательных расследований и тому подобное.

Чан Гэн считал себя прилежным учеником, но каждое утро он не успевал еще толком проснуться, как Гу Юнь уже уходил. Когда Чан Гэн просыпался среди ночи, Гу Юня все еще не было дома.

Сезон удушающей жары подошел к концу, также спешно минула хмурая осень. Начался сезон отопления печей.