Убитые девушки

– Девочки, пора, – указывает на часы Даг, и Бриджит со своей младшей сестренкой Паулой, ворча, суют ноги в сапожки, подхватывают пухлые школьные ранцы и надевают поверх своих курток непромокаемые накидки.

Солнце – как призрак: то появляется на небе, то исчезает, затянутое тучами. Непохоже, что пойдет дождь. Но это Абердиншир, и здесь все может измениться за полчаса. Переменчивая погода тут, пожалуй, единственная константа.

– Сколько времени ты проведешь у нас сегодня? – спрашивает Даг, набив рот сэндвичем, и Сал предостерегающе шлепает мужа по руке.

Лейла отвечает, лишь все прожевав и проглотив:

– Мне сегодня в вечернюю смену. – Обхватив пальцами кружку с чаем, уже согревшаяся и насытившаяся, девушка ощущает, как к ее щекам снова приливает жар. – Я могу пробыть столько, сколько вам нужно.

– Я подумал, ты могла бы потренировать Руби, и надо бы медленно проехаться на Пеструшке, посмотреть, не разрабатывается ли ее негнущаяся нога.

Сал внимательно смотрит на мужа:

– А кто будет делать с девочками уроки?

– А ты на что?

Сал жестом указывает на хаос, царящий на кухне после завтрака:

– Ох, у меня столько дел, да и от поездки верхом я бы не отказалась.

Лейла по опыту знает: Сал не поблагодарит ее за предложение прибраться на кухне. Есть невидимая линия, которую нельзя переступать: Лейла не член этой семьи. Девушка остро чувствует напряжение в комнате, вызванное тем, что хозяева расходятся во мнении о ней.

– Я могла бы сделать уроки, – предлагает Лейла. – Вы можете взять Пеструшку… – Ей не хочется отказываться от поручения, но она чувствует, что должна. – Или Руби.

– Нет. Я хочу, чтобы Лейла покаталась на Руби, – говорит Даг жене. – А ты бери Пеструшку. – Ударив рукой по столу, он резко отодвигает стул, давая понять: разговор окончен.

Сал поднимает стопку тарелок и относит их в мойку. Всплеск воды – единственный звук, нарушающий неловкое молчание.

Лейла с опущенной головой следует за Дагом до двери, избегая смотреть на Сал, ощущая яд в воздухе и в то же время трепеща от гордости.

Глава одиннадцатая

Лейла, 1986

Запыхавшись от бега из конюшни в душ, а оттуда в гостиницу, Лейла обвязывает тесемки фартука вокруг талии, не сводя сердитого взгляда с шеф-повара. Его красное лицо потеет все сильнее по мере того, как множатся заказы; маленькие белые бланки трепещут под слабым дуновением вентилятора, тарелки томятся в ожидании под инфракрасными лампами. Шеф по мясу заболел, а посудомойщик в самовольной отлучке. Опять.

– Это не входит в мои обязанности, – протестует Лейла.

– И в мои, черт возьми, тоже, – огрызается шеф-повар. – Но раз этот никчемный дармоед так и не появился, кто-то должен сделать его работу. Мы же не можем здесь скопить горы грязной посуды! Прекрати нытье и принимайся за дело.

Он звонит в колокольчик:

– Персонал!

Еще одна официантка поспешно подбегает к ним.

– Вам нужно уволить этого никчемного дармоеда, – шипит Лейла, вытаскивая кастрюли, сваленные в просторную мойку, и выковыривая комочки еды в попытке очистить слив. – Я не должна этим заниматься, – повышает она голос. – Черт возьми! Я накрасила ногти!

– Что я слышу? – вопит шеф-повар, приложив к уху потную руку. – Ногти она накрасила! Нашла отговорку. А на самом деле тебе наплевать. Как и всем остальным! Здесь никому ни до чего нет дела…

Стиснув зубы, Лейла нагружает на поднос столько тарелок, сколько может уместиться, запихивает его в промышленную посудомоечную машину и, потянув за рычаг, опускает откинутый верх. Затем нажимает на кнопку, и звук воды, бомбардирующей тарелки, мгновенно заполняет кухонный закуток, заглушая чертыханья и ругательства, с помощью которых шеф-повар подгоняет помощников. У одного из них после затрещины горит ухо. Вид у парня такой, словно он вот-вот расплачется.

– В любом случае, – снова нарушает криком временное затишье шеф-повар, пока Лейла залпом опустошает стакан воды и ставит его на высокую полку, – это твой гребаный бойфренд должен находиться здесь как прикрытие, а не я.

– Он не мой бойфренд.

– Я живу в соседнем коттедже и знаю, что происходит, ты, маленькая шлюшка.

Он так шутит с ней, стараясь загладить вину, но Лейла чувствует укол раздражения. Она не хочет, чтобы ее связывали со Стивеном. Это все несерьезно. Интересно, что еще он слышит сквозь стены?

Через два часа Лейла уже вся запачкана и забрызгана, лицо пылает от безжалостного пара, грязь разъедает кожу, а сочувственные взгляды остальных официанток вызывают только злость – ни одна из них не предложила ее заменить. Когда ее отпускают – всего на десять минут, – она выходит из кухни через заднюю дверь, вдыхает аромат сосен и яростно затягивается давно желанной сигаретой.

– Все хорошо, прекрасная Лейла?

При виде Глена, вынырнувшего из-за угла в темноте, девушка улыбается и отводит от лица прядь. Бармен катит пустой бочонок. Взгляд Лейлы задерживается на его мускулах, просматривающихся сквозь белую рубашку. Девушка надувает губы: «Ну почему я такая потная, с раскрасневшимся лицом?»